Двуявь
Шрифт:
Марк усмехнулся. Словотворчество и потуги на философию - защитная реакция гнилого интеллигента на обстоятельства, которые ему неприятны и неподвластны. Плюс, естественно, водка - лучший антисептик при встрече с ядовитой реальностью.
'Победа' миновала блочные новостройки, похожие на костяшки от домино, которые кто-то выстроил в ряд, и вырвалась за городскую черту. Дорожный указатель оповестил, что до поворота к посёлку осталось три километра. Марк вспомнил, что во сне Плакучая Балка - место расположения космодрома. Стало смешно и тоскливо одновременно.
Промелькнула
Шофёр завертел рулём. Покрытие под колёсами сразу стало ровнее, как будто машина съехала не на скромную подъездную дорогу, а на киношный американский хайвэй. Дедок сквозь зубы пробормотал что-то вроде: 'Устроились, бандюганы'. Римма вежливо попросила:
– В дальний конец, пожалуйста.
Дом её сволочного папы стоял, как выяснилось, чуть на отшибе и был огромен даже по местным меркам. Со всеми своими башенками и выступами он напоминал ударный авианосец, оторвавшийся от эскорта.
Шофёр, повинуясь указаниям Риммы, сделал небольшой крюк, чтобы высадить их не перед главным входом, а с другой стороны. Дождался, пока они вылезут из машины, неприязненно фыркнул выхлопной трубой на прощание и укатил.
Заговорщики подошли к калитке. Впрочем, назвать её так можно было лишь с некоторой долей условности - дубовая дверь в кирпичной ограде, несмотря на небольшие размеры, выглядела непрошибаемой. Сама же ограда имела в высоту не меньше трёх метров и увенчивалась металлическими шипами - натуральная крепостная стена.
– Ну что, Пинкертон, заходим?
– Нет. Я скажу, когда.
Прислонившись к стене, он вытащил из кармана три семени. Вспомнил, как неделю назад собирал их с дерева - заполучил тогда, если не изменяет память, семнадцать штук сразу. Забавно, кстати: это точно соответствует числу лет, прошедших после Нуля. При желании можно было бы усмотреть здесь глубокий смысл, многозначительную и страшную аллегорию, но он уже слишком устал от всей этой хрени. Поэтому в кои-то веки поступит как нормальный вменяемый человек, то есть наплюёт и спишет на совпадение...
Сообразив, что, переливая мысленно из пустого в порожнее, он только тянет время, откладывает момент, когда придётся приступить к делу, сыщик вздохнул и принялся расстёгивать куртку, потом рубашку. Стылый воздух толкнулся в грудь, заставил поёжиться.
Да, семена за эту неделю расходовались прямо-таки с пулемётной скоростью - в других обстоятельствах хватило бы на несколько месяцев. И вот теперь расследование подходит к финалу.
Хотя какое, нафиг, расследование? Настоящий Пинкертон, увидев все эти пляски с бубном и беспорядочные метания, лишь презрительно рассмеялся бы. Да и то сказать - сыщика привела сюда не какая-нибудь дедукция, не кропотливая работа с уликами и даже не пресловутая интуиция, усиленная подземной отравой. Без всякой интуиции было ясно, что все ответы - у Кузнецова, просто Марк боялся за ними сунуться. И до сих пор не решился бы, если бы не сцена на рынке...
– Чего мы ждём?
– нетерпеливо спросила
– Ничего. Сейчас.
Он в последний раз окинул взглядом посёлок и преображённое небо - тучи продолжали редеть, и лужи, ярко блестя, напитывались лазурью. Игриво просвечивал блондинистый хохолок на голове у Риммы.
Марк прилепил к себе семена. Как в прошлый раз - одно на солнечное сплетенье, другое - между ключиц, третье - на ладонь.
Реакция наступила почти мгновенно - очевидно, новая доза соединилась в остатками предыдущей. Примерно как если утром после фундаментальной пьянки глотнуть не рассолу, а ещё полтинничек коньяку...
Невидимые корни, проросшие из семян, пригвоздили его к ограде, внедрились в добротную кирпичную кладку, спустились по ней за считанные секунды, торопясь на встречу с землёй. Та приняла их, распахнулась, будто только этого и ждала. Впрочем, без всяких 'будто' - она действительно ждала с нетерпением, когда Марк наберётся смелости, чтобы опять прикоснуться к ней.
От неё не исходило ни слов, ни мыслей (эти категории были тут совершенно неприменимы, слишком уж человеческие) - он просто ощутил её всем своим естеством. Причём, в отличие от предыдущих попыток, не испытал при этом безотчётного страха, а потому не спешил прерывать контакт.
Растворившись в прохладной влаге, он словно бы глядел на дом снизу, впитывал его тяжесть, каменную надменность. То, что находилось внутри построек, тоже стало осязаемым и доступным для восприятия - железо, пластик, дерево, плоть. И ещё что-то непонятное, обжигающе-чуждое, но в то же время странно знакомое...
Разум, переполненный новыми ощущениями, взмолился о передышке, и Марк вынырнул с глубины - но не резко, как это случалось прежде, а аккуратно, сохранив незримую связь. Теперь, когда не мешала паника, это оказалось не так уж трудно.
Открыв глаза, он обнаружил, что Римма отошла на пару шагов и разглядывает его с непередаваемым выражением. Марк осторожно пошевелился и буркнул:
– Чего уставилась?
– Даже не спрашивай, - её передёрнуло.
– Скажи спасибо, что ты себя со стороны не видел. Блин, мне это теперь до старости будет сниться...
– Переживёшь как-нибудь. А теперь идём, нам пора.
– С охраной как разбираться будешь? Что-то я сомневаюсь, что мы их всех застанем врасплох.
– Да, они наготове - знают, что мы подъехали. Но и я тоже знаю, где они встали и какое у них оружие.
– Сквозь стены видишь?
– Что-то вроде того. Открывай калитку.
Римма взялась за ручку, рядом с которой тотчас же проросли гибкие колючие лозы; они цепко обвили руку, замерли на мгновение и снова скрылись - охранная система опознала своих. Блондинка, оглянувшись на Марка, толкнула дверь.
***
В ту же секунду сыщик снова позвал подземную силу.
Теперь-то он знал, что вырастить дерево в определённом месте - большого ума не требуется. Чувствуя, что они кому-то нужны, побеги сами рвутся из-под земли - остаётся лишь подсказать им точку выхода.