Дяденька, спаси нас!
Шрифт:
Никогда не думала, что так подсяду на хороший секс.
С одной стороны, ну действительно: мало мне проблем? А с другой – всё к лучшему: не рыдаю, рук не заламываю, волосы на себе не рву, что муж изменил.
Почему-то после того, как этот брутальный «Майк Хаммер» грубо трахнул меня, уткнув мордой в свой рабочий стол – дважды! – мозги у меня в каком-то смысле встали на место. И в голове относительно некоторых вещей наступила абсолютная ясность.
Во-первых: я поняла, что особой любви к мужу никогда не испытывала. Видела в нём партнёра, помощника, потому что успела измудохаться в своём индивидуальном
Во-вторых: всё-таки от секса я привыкла получать только моральное удовлетворение: голова разгружается, меня хотят. И только в руках этого грубияна испытала глубокое чувственное наслаждение, которое прокатилось по всему телу волнами, проскакало по коже мурашками, сдвинуло мою душу в самый низ живота так, что остальное перестало иметь значение, - и завершилось потрясающим оргазмом. Я впервые за много лет только тогда, пригвождённая к Ермишинскому столу, смогла по-настоящему отдохнуть и расслабиться. Я словно стала совсем девчонкой, прикоснулась к заветной фантазии и пережила слияние с самой сладкой и давней мечтой.
Дело в том, что в подростковом возрасте я была до чёртиков влюблена в грубого циника и обаятельного хама – частного детектива Майка Хаммера из серии прогремевших на весь мир детективов Микки Спиллейна. Была очарована образом Хаммера как в старом чёрно-белом сериале, так и в римейке девяностых, где Хаммера сыграл язвительный и саркастический красавец Стэйси Кич. Наверное, в глубине души я всегда ждала именно такого мужчину – что поделать, именно такой типаж... Юношеские фантазии, которые, давно похороненные глубоко и задвинутые на задворки подсознания работой и материнством, теперь вынырнули оттуда, ожили… и заодно оживили меня.
Вот только все поклонники этих книг про Хаммера знают, что Майк не привязывался по-настоящему ни к одной женщине и привык довольно часто менять их в своей постели. По-видимому, и этот так же. И я терялась перед собственной влюблённостью – нет, не в Ермишина, а в этот образ; я никогда не посмела бы рассказать ему всё это – потому что знаю наверняка, какое отчуждение это вызвало бы в нём. Мне действительно не на кого опереться сейчас, кроме него. Мне и Зое… мой бедный ребёнок – Ермишин ненавидит детей. Прямо так мне и сказал:
– Пока живёте у меня – уйми свою девчонку, чтобы её не видно-не слышно.
– Хорошо, - пообещала я, внутренне вовсе не уверенная, что смогу справиться с бойкой и языкатой Зоей. – Давай я сразу переведу аванс?
«Майк Хаммер» глумливо ухмыльнулся:
– Не нужно. Первое время будешь платить натурой. У тебя это превосходно получается. Хотя, конечно, ты ни черта пока не умеешь… но я люблю, когда молодёжь полна энтузиазма и проявляет стремление к обучению.
«Молодёжь»… я прикинула: я моложе «Хаммера» лет на пятнадцать. Крайне опасно влюбляться в прожжённого циника, с непростой личной судьбой, который не доверяет женщинам и терпеть не может детей. И тем не менее… меня начало затягивать в что-то неизведанное и прекрасное, что я не могла теперь притормозить.
Короче говоря – чёртов секс послужил стартовой точкой, и я не могла отрицать очевидное: меня неудержимо влекло к Феликсу. Он затронул во мне что-то такое, что втайне мечтает пробудить в себе однажды каждая женщина; но за грузом ежедневных хлопот, за материнством это не всегда удаётся. Я думала, предел страстной влюблённости – это моё детское, неполноценное чувство к красавчику Василию, отцу Зои; но сейчас я видела перед собой сложную личность Ермишина – и тянулась к ней всей душой, и боялась показать ему эту привязанность.
Поэтому как бы он мне ни хамил - отговаривать ему на его колкости я не стала: я не из тех, кто любит напоказ оскорбляться, вступать в конфликт, да и вообще – отчего-то я доверилась Ермишину, его агентству и сотрудникам, его опыту, его стратегии ведения дела.
Зоя, увы, моей молчаливой покорности не разделяла. Стоило нам переместиться к Феликсу, как моя говорливая девочка пристала к нему:
– Значит, мама теперь – ваша жена?
Глава 8. Кристина. «В награду я буду звать его папой».
Я так и оторопела; Ермишин же со своей кривой ухмылкой презрительно отчеканил:
– Нет. Она просто моя женщина. На какой-то период.
– А так не говорят, - не сдавалась Зоенька и принялась поучать его:
– Женщина бывает и ничейная, это просто женский пол. Либо мальчик, либо девочка; либо мужчина, либо женщина. А нормальные взрослые говорят – «жена». И что значит – «женщина на период»?
– Это значит, что на какой-то определённый срок. На время.
– Как же можно – быть женщиной на время? А потом она что – в мужчину превратится, что ли? Мама – ты что, превратишься потом в папу? – испуганно спросила Зоя.
– Да ты не так поняла, доченька.
– Если не так – пусть прямо скажет, что ты теперь его жена, как с Серёжкой было!
– Да заткнись ты уже! Так я сказать ни про кого не готов, - грубо прервал её Ермишин.
– Не готовы? Да это ведь совсем не сложно, - принялась утешать его нисколько не обиженная Зоя. – Надо просто открыть рот и сказать, вы попробуйте! Ведь слово «жена» проще выговорить, чем слово «женщина», потому что оно короче. Хотите, я вас подготовлю?
– Зоя! – не выдержала я. – Если ты будешь так себя вести, Феликс откажется нам помогать.
– Зато если не откажется и спасёт нас – в награду я буду звать его папой. Хотите? – дружелюбно предложила моя малышка. Я чуть в обморок не грохнулась от ужаса; на Ермишина даже взглянуть боялась. Похоже, Зоя приблизительно так же очарована «Майком Хаммером», как и её мать… Однако он чётко дал понять, что воспринимает нас просто как хорошую возможность заработать и заодно – провести со мной несколько приятных ночей. Поэтому отвадил Зою коротким и хлёстким:
– Не надо мне такой радости!