Дядя Фред весенней порой
Шрифт:
Он ушел, Сью сдерживала слезы. Тяжело слышать, как счастлив кто-то другой. Она взяла себя в руки. Нельзя так, пусть хоть они будут счастливы… И тут ей пришла в голову блестящая мысль.
— Хьюго! — воскликнула она, завидев его. — Послушай!
— Да… — сказал Хьюго.
— Ты послушай!
— Это звонила Миллисент…
— Да? Как хорошо!
— …из Бландинга.
— Я хочу…
— Порвала помолвку.
— Что?!
— Порвала к собачьей матери. Эй! — окликнул он лакея. — Бренди с содовой! И покрепче.
— Бренди с содовой,
— Да. Как можно крепче.
Глава VI
Блестящая мысль
Сью смотрела на него. В минуты потрясения сразу лезут дурацкие вопросы.
— А ты не спутал?
Хьюго издал звук, который издает бумажный пакет, если лопнет. Сам бы он сказал, что горько засмеялся.
— Спутал? О нет!
— В чем же дело?
— Она все знает.
— Что именно?
— Все, идиотка, — ответил Хьюго, забывший в горе о своей прославленной вежливости. — Что мы с тобой ходили в ресторан.
— Ой!
— Да, узнала.
— Как же?
Пакет снова лопнул.
— Если я встречу этого слизняка, этого червяка, пусть препоручит душу Богу! — Он взял бокал у официанта и скорбно посмотрел на Сью. — Не хочешь?
— Нет, спасибо.
— Дело твое. А я без него не обойдусь.
Добрая Сью почти забыла о своих бедах.
— Расскажи мне все, Хьюго.
Он поставил на столик пустой бокал.
— Приехал я вчера из Бландинга, — начал он, — пошел в «Аргус» нанять сыщика. У нас пропала свинья.
Сью хотелось бы узнать о свинье побольше, но она понимала, что не время.
— Там этот Пилбем — главный, — продолжал Хьюго.
Сью снова сдержалась. Умирающих не прерывают.
— А Миллисент позвонила в это бюро. Удивительно! Я-то думал, у нее абсолютно чистая душа. Так вот, позвонила и попросила за мной следить. Ну, и порвала помолвку. — Он взял бокал, оглядел, поставил. — Подумать только, я с ним шутил насчет слежки! Когда уходил. Ушел, не ведая зла, — и пожалуйста. Если Ронни жаждет его крови, пусть подождет, сперва я управлюсь.
Сью, будучи женщиной, женщину и обвинила.
— Не нравится мне твоя Миллисент. Ведьма какая-то.
— Ангел, — поправил ее Хьюго. — Это всем известно. Я ее не виню.
— А я виню.
— А я — нет.
— А я — да.
— Ну, дело твое, — уступил Хьюго. — Еще бренди!
— Теперь все ясно, — сказала Сью. Глаза ее сверкали. Подбородок выдвинулся вперед.
— Что тебе ясно?
— Когда ты пошел к телефону, я кое-что придумала.
— Бывает, — сказал Хьюго. — Сейчас я думаю об одном — отвертеть голову Пилбему. «Что вы делаете?» — я его спрашиваю. «Следим за людьми». Я смеюсь, он смеется — в общем, веселье! А в это время…
— Ты будешь слушать?
Сломленный человек провел рукой по лбу.
— Да, что?
— Я хочу тебе кое-что сказать.
— Говори.
— Ты слышал о такой мисс Скунмейкер?
— Вроде слышал. А кто это?
— Я.
Хьюго укоризненно опустил бокал.
— Не
— Когда мы с Ронни ехали в машине, мы встретили леди Констанс.
— Жуткая тетя. Хуже не бывает. Спроси в Шропшире.
— Она подумала, что я — мисс Скунмейкер.
— Почему?
— Ронни так сказал.
Хьюго издал горестный вздох:
— Туманно. Темно. Господи, как все сложно!
— Очень даже просто. Ронни как раз говорил мне про этот Биарриц, и тут леди Констанс. Вот ему и пришло в голову, что я — это она.
— Леди Констанс?
— Да нет, мисс Скунмейкер! Вот я и пошлю ей телеграмму — леди Констанс, конечно, — чтобы ждали меня в Бландинге.
— В виде мисс Скунмейкер?
— Да.
Хьюго покачал головой:
— Ничего не выйдет.
— Почему? Ты подумай.
— Я и так думаю. Это ты подумай. А что, если приедет мисс Скунмейкер?
— Не приедет.
— Это почему?
— Потому. Ронни послал ей телеграмму от леди Констанс. В замке скарлатина.
Логика сурового критика покинула Хьюго. Он выпрямился, расплескав свой напиток, но даже не заметил.
— Сью!
— А там уж я его уломаю.
— Нет, Сью!
— А твоя Миллисент увидит, что бояться нечего, я люблю Ронни.
— И верно.
— Есть недостатки?
— Ни единого.
— Только ты сразу назовешь меня «Сью».
— Ничего подобного! Я скажу, что это «Ску», от «Скунмейкер». Ну, посылай свою телеграмму. И этой мисс тоже. Скарлатина? Еще и корь. Не говоря о свинке, ветрянке, диабете и опоясывающем лишае. Нас ждут великие дела, дорогая Сьюзен.
Глава VII
Работа для Перси Пилбема
1
Солнце, призывая всех разумных людей выйти и предаться его животворящему теплу, светило в окна библиотеки; но Кларенс, девятый граф Эмсворт, вообще любивший погреться, этому не радовался. Пенсне его съехало, галстук висел, словно увядшая лилия, а сам он отрешенно смотрел вдаль. Так и казалось, что сейчас из него будут делать чучело.
Моралист мог бы подумать, что положение пэра, владеющего немалым богатством, неоднозначно. Безоблачное счастье, сказал бы он в своей неприятной манере, нередко развращает, а этот мир, где каждую минуту что-то может стукнуть по голове, требует бодрости и собранности.
Если беда случается с обычным человеком, он к ней готов. Годами опаздывал он на поезд, выводил собаку в дождь, получал к завтраку сожженный бекон и закалился духом, так что внезапный приезд тещи не сломит его.
Лорд Эмсворт такой подготовки не получил. Он вкусно ел, крепко спал, денег у него хватало. Розы его славились во всем Шропшире, тыква получила медаль, чего не бывало в их роду, а главное — Фредерик, его младший сын, женился на дочери миллионера и уехал за очень широкий океан. Словом, он мог считать себя баловнем судьбы.