Дьявол на северном тракте
Шрифт:
А что это Вы – Казимирушка – (Ходевич пытался встать из за стола, но ему это не удалось, сказывалось количество выпитого) – что это Вы , позвольте спросить ко мне прицепились. И что это вы Ядвигу превозносите? Уж не осчастливила ли она и Вас жалливостью?
Разговор принимал
Гости загремели посудой, уловка корчмаря помогла – внимание было отвлечено.
(Рябчиком бы да тебе по башке – прошептал себе под нос Казимир. – Ничего, найдется и на тебя управа).
Ночь опустилась незаметно. Пан Ходевич отказался от провожатых (по что они мне, когда чекан в руке лучше всякого провожатого защитит и поможет) и брел в кромешной темноте восвояси, бормоча под нос что-то бессвязное,злое. Дважды высокородный вельможа падал, часть пути преодолел на четвереньках, заблудился, чертыхнулся , постоял у незнакомой околицы, оказавшейся его собственной и постучал в ворота. – Открывай собака! – Ходевич учтивостью не отличался, крестьяне знали его крутой вспыльчивый норов и предпочитали под горячую руку не попадаться, знали они так-же, что пан частенько поколачивает супругу свою, а она, сердечная, терпит ,но виду не подает, из гордости. Соседская же шляхта , обитавшая верст за сто считала его едва ли не местным богом. Родовитый господин, вдовец, старший из трех братьев – смелый воитель, щедрый меценат, устроитель сиротского приюта,и прочая. Тело щедрого мецената, подскользнувшись на сухом крыльце все же ввалилось в хату и заорало: – Ядвига, сукино вымя. Где ты! Что мужа не встречаешь! Вот Я. Вернулся. А меня и не ждет никто. ЯДВИИГАА!!! Она появилась из – за колонны словно тень – бесшумно и незаметно. – Не буди крестьян. У нас их полный двор нынче. И не будь посмешищем, дай я лучше кафтан снять помогу ,посмотри, весь рукав изодрал в клочья. Тонкие белые руки потянулись к широкому плечу мужчины. Тонкие белые руки были оттолкнуты с невероятной для пьяного человека проворностью, затем послышался звук удара, звон стекла, упало что-то тяжелое и наступила тишина.
Наутро пан стоял на крыльце и пил молоко прямо из кринки. Тонкая белая струйка некрасиво стекала по грязной бороде, марала рубашку и образовывала на половицах лужу. У пана нещадно ломило голову, он плохо помнил произошедшее накануне, и вовсе не помнил как оказался спящим посреди хаты. Утолив жажду он решил осмотреться – уж больно шумно было вокруг. Прямо сказать именно шум, доносившийся из – за окон его и разбудил. Перед крыльцом сновали крестьяне, по трое подносили бревна и доски к плотникам, которые сколачивали большой сруб. Тут Ходевич уловил краем глаза движение у второго входа, кто – то тихо пробирался на улицу чрез дверь, которой на его памяти никто не пользовался. Может Воры? Воинское ремесло было еще не совсем забыто, и пан, преодолев очередной приступ головной боли , в два прыжка оказался у медленно открывающейся двери, надеясь поймать
Конец ознакомительного фрагмента.