Дьявол в музыке
Шрифт:
– Пьетро! – Франческа подошла к нему и нежно взяла под руку. – Дорогой мой, не нужно думать о прошлом. Слишком поздно менять его. Подумай о будущем, которое будет у тебя, меня и моих детей, твоих племяннике и племяннице! – она повернулась к Гримани. – Синьор комиссарио, можем ли мы поехать к ним сейчас?
– Вы будете оставаться на вилле, пока расследование на будет завершено, - ответил Гримани.
– Мы можем послать за детьми, - предложил Валериано. – Маркеза Беатриче, не будете ли вы добры помочь нам?
– Я не думаю, что вам теперь требуется моя помощь, - сказала та с улыбкой.
Валериано был озадачен. Через мгновение он неуверенно обратился к Эрнесто.
– Можете ли вы послать слугу с посланием для учителя моих детей?
Эрнесто поклонился.
– Вам достаточно приказать, ваше сиятельство.
– Вот видишь, - обратился Валериано к Франческе, - это… - он замер и медленно повернулся к Эрнесто. – Как ты назвал меня?
– Если я правильно понял синьора Кестреля, вы – старший законный сын моего бывшего господина. Значит вы – маркез Мальвецци.
– Но это невозможно! Я не могу быть маркезом! Ты знаешь, что я!
– Это не мешает унаследовать титул, - сказала Беатриче.
– Но у меня не может быть наследника.
– Ты не обязан иметь наследника! – Франческа сжала его руку. – Если Ринальдо тоже был законным сыном, значит наследником стал Никколо. Мой сын – твой наследник. О, Пьетро, это почти…
Они посмотрели друг другу в глаза, с трудом веря в такой поворот Колеса Фортуны. Остальные пробормотали какие-то поздравления, а потом тактично разбились на маленькие группы – все, кроме Сент-Карра, что почти заснул на своём стуле.
Как раз прибыл солдат и доложил Гримани, что они нашли Гвидо в таверне в одной-двух милях на побережье. Его отвели в казармы Соладжио. Гримани сказал, что допросит обоих завтра утром.
– Что ждёт Карло и Гвидо? – спросил МакГрегор у Джулиана.
– Я уверен, что Гвидо повесят, если он не сговориться с Карло. Было бы неудобно вешать только одного, а власти здесь ненавидят казнить людей такого происхождения, как у Карло. Но Карло убил своего брата и племянника – двух маркезов. Он может и не избежать казни. Я думаю, он будет настаивать, что происходит из древнего рода, а потому достоит обезглавливания, а не петли.
Появился ещё один посланец. На этот раз это был жандарм Руги с ордером на арест Флетчера и заключение в деревенской тюрьме. Гримани велел секретарю привести Флетчера сюда.
– Какие у вас основания удерживать его? – спросил Джулиан.
– Возможно, он был в сговоре с Карло, - ответил комиссарио. – Но в любом случае я хочу раз и навсегда выяснить, почему он сбежал с виллы в ночь убийства и почему объявил о своём присутствии здесь в ночь праздника, продолжая скрывать свою личность. Это похоже на карбонария.
Две солдата ввели Флетчера. Гримани подошёл к пленнику.
– Синьор Флетчер.
Тут Сент-Карр проснулся.
– Послушайте, комиссарио, вы не можете сделать этого.
– Не могу? – Гримани резко повернулся к нему. – Я советую вам держаться подальше от этого дела, синьор Сент-Карр.
– Я не могу «держаться подальше». Я не буду. Вы во всём неправы, если думаете, что Хьюго как-то связан с этими убийствами. Он мог выдумать себе дурацкое греческое имя и петь под окнами по ночам. Он достаточно странный для этого. Но он был не стал совершать убийство, особенно такое подлое и малодушное убийство безоружного. Он человек чести.
– Он лжец и обманщик, - отрезал Гримани. – Он обманул нас, не говоря уже обо всех остальных.
– Если так, - Сент-Карр медленно и мучительно обдумывал услышанное, - значит, у него была веская причина. Он мог служить какой-то цели, что была важнее, чем сказать нам правду.
– У него будет достаточно времени поразмышлять об этом, - пообещал Гримани. – Он не выйдет из тюрьмы, пока не выложит все свои тайны.
– Я не верю, что у него есть тайны, - ответил Сент-Карр, - А если и есть, то вас они не касаются.
– Беверли, - встревожился Флетчер.
– О, не будь ослом, Хьюго! – воскликнул Сент-Карр. – Сейчас не время спасать от неприятностей меня. Какого черта тебя сажают в тюрьму? Мой отец знает британского консула в Милане и посла в Вене, и я позабочусь, чтобы вам задали жару, если вы хоть волос на голове мистера Флетчера тронете!
– Будьте осторожны, синьор Сент-Карр, - предостерёг Гримани. – Я могу счесть вас сообщником.
– Сэр, - дрожа от негодования проговорил Сент-Карр, - я не советую вам этого делать!
– Синьор комиссарио, - мягкий голос Донати заставил обоих замолчать. – Прошу вас о милости. Прежде чем вы отведёте моего ученика в тюрьму, я хочу послушать его пение.
– Не говорите глупостей, - сказал Гримани.
– Возможно, это мой единственный шанс, - взмолился Донати, - я оттачивал этот голос. Для меня это много значит – услышать его ещё один раз.
Флетчер жестоко замотал головой.
– Нет. Нет. Я не могу.
– Вы будете, если я прикажу! – прикрикнул Гримани.
– Но я не могу…
– Мы знаем, что у тебя не было практики, - успокоил его Донати. – Мы поймём, если ты сегодня не в голосе.
– Я разрешаю, - сказал Гримани, - но забудьте обо всяких трюках, синьор Флетчер. Я знаю, как узники передают сообщения друг другу через выбранные ими песни и выдуманные слова для них.
– Тогда песню выберу я, если позволите, - сказал Донати. – Или, ещё лучше, синьор Кестрель. Он заслужил эту честь после всего, что сделал.
– Спасибо, маэстро, - Джулиан подумал секунду. – «Мир и покой твой я охраняю»[95].