Дьявол во плоти

Клейпас Лиза

Ухватившись за боковую ручку сундука, Макрей легко взвалил его на плечо.

Они проследовали к складу номер три, где разгружали бочки с виски, и обойдя его, подошли к запертой боковой двери.

— Здесь вход в квартиру наверху, — сказала Меррит, вставив и провернув ключ, чтобы открыть засов. — Она будет только вашей. Вы сможете приходить и уходить, когда вам заблагорассудится. Но в квартире нет двери, которая соединяла бы её со складским помещением. В ту часть здания мы с вами сможем попасть только вместе с сотрудником налоговой службы, у каждого из нас есть

свой ключ. — Она повела его вверх по узкой лестнице. — Боюсь, в квартире проведена только холодная вода. Но вы можете нагреть воду для ванны на плите.

— Мне без разницы какой водой умываться, холодной или горячей, — сказал он.

— О, но не в это время года. Вы можете простудиться и заболеть.

— Я никогда в жизни не болел, — изумлённо проговорил Макрей.

— У вас никогда не поднималась температура? — спросила Меррит.

— Нет.

— Никогда не болело горло и не было кашля?

— Нет.

— Даже зуб не болел?

— Нет.

— Какая досада! — со смехом воскликнула Меррит. — Чем вы объясните такое прекрасное здоровье?

— Удачей?

— Никому так не везёт. — Она отперла дверь на верхней площадке лестницы. — Наверное, всё дело в диете. Что вы едите?

— Всё, что есть на столе, — ответил Макрей, он вошёл в квартиру вслед за ней и поставил сундук.

Меррит задумалась о том, как мало знает о шотландской кухне.

— Например, кашу.

— Да, вполне сгодится.

Пока они разговаривали, Макрей медленно осматривал комнату. Обстановка была простой: стол, два стула и маленькая печка в углу с одной единственной конфоркой.

— Надеюсь, квартира вам подойдёт, — проговорила Меррит. — Она довольно скромная.

— Дома у меня каменный пол, — сухо ответил он. — Здесь явно лучше.

Меррит прикусила язычок. Совсем не похоже на неё вести себя так бестактно. Она попыталась вернуть разговор в нужное русло.

— Вы… вы собирались рассказать о своей диете.

— В детстве я в основном питался молоком, картофелем, дульсе, рыбой…

— Прошу прощения, вы сказали «дульсе»? Что это?

— Что-то вроде водорослей, — ответил Макрей. — Когда я был мальчишкой, моя обязанность заключалась в том, чтобы перед ужином выходить на берег во время отлива и срезать их со скал. — Он открыл шкаф и осмотрел небольшой набор кухонных принадлежностей и посуды. — Их можно добавлять в суп или есть в сыром виде. — Макрей кинул на неё взгляд через плечо, выражение её лица вызвало улыбку на его губах.

— Секрет хорошего здоровья кроется в водорослях? — с сомнением спросила Меррит.

— Нет, миледи, он кроется в виски. Мы с моей командой каждый день выпиваем по глотку. — Увидев её растерянное лицо, он продолжил: — Виски — живительный напиток. Он согревает кровь, успокаивает дух и укрепляет сердце.

— Жаль, что я не люблю виски, боюсь, оно мне совсем не по вкусу.

Макрей выглядел потрясённым.

— Вы говорите о шотландском виски?

— Не уверена, — сказала она. — Но, когда я его попробовала, у меня начал гореть язык.

— Значит, речь идёт не о нём, а о дешёвом пойле. Айлейское виски сначала

может слегка опалить язык… но затем раскрывается полный букет вкусов, возможно, вы почувствуете привкус корицы, или торфа, или сладость мёда из сот, которые только достали из улья. А, возможно, оно навеет вам воспоминание о давней прогулке в канун зимы… или поцелуя, однажды украденного у возлюбленного на сеновале. Виски — это вчерашний дождь, перегнанный с ячменём в пар, который восходит, как блуждающий огонёк, а затем отправляется дожидаться своего часа в бочках из хорошего дуба. — Его голос смягчился, став едва уловимым, как завиток дыма. — Когда-нибудь мы с вами выпьем виски вместе. Поднимем тост за здоровье наших друзей и за мир наших врагов… за утраченную любовь и за ту, что ждёт нас впереди.

Меррит заворожено на него уставилась. Её сердце быстро забилось, а лицо вспыхнуло во второй раз за этот вечер.

— Мы выпьем за любовь, которая ждёт впереди вас, — с трудом выдавила она, — но не меня.

Макрей склонил голову набок и задумчиво на неё посмотрел.

— Вы не мечтаете потерять голову от любви?

Меррит отвернулась и начала расхаживать по квартире.

— Мне никогда не нравилась фраза "потерять голову от любви", как будто это какое-то безумие. Прежде всего любовь — это выбор.

— Правда? — Макрей тоже начал блуждать по квартире. Он остановился у арочного проёма и заглянул в смежную спальню, в которой стояли кровать, комод и умывальник. В углу за складной ширмой скрывались переносная жестяная ванна и современная уборная.

— Да, выбор следует делать на трезвую голову. Я не спешила выходить замуж, пока не нашла того, кто никогда не разобьёт мне сердце. — Печально улыбнувшись, Меррит замолчала, а потом добавила: — Конечно, моё сердце всё равно разбилось, когда пароход мужа затонул посреди Атлантики. Я ни за что не пройду этот путь снова.

Она подняла голову и поймала на себе сияющий, словно отблеск лунного света, взгляд Макрея. Он ничего не говорил, но то, как смотрел на неё, странным образом успокаивало, казалось, что бы она ему ни сказала, Кир Макрей всё поймёт.

После долгой паузы он отвернулся и продолжил осматривать квартиру. Хотя комнаты были довольно простыми, Меррит настояла на том, чтобы в них присутствовала пара-тройка предметов роскоши: ворсистые шерстяные ковры, мягкое кресло, пушистые турецкие полотенца и добротное белое мыло для умывания. На кровати лежали дополнительные хлопчатобумажные стёганые одеяла, а на окнах висели белые муслиновые занавески.

— Вы считаете, что оно не заживёт? — спросил Макрей. Она поняла, что всё это время он обдумывал её реплику о разбитом сердце.

— Уже зажило. Но, как и многие сломанные вещи после починки, оно никогда не будет прежним.

— Вы ещё молодая женщина, — заметил он, — в детородном возрасте. Неужели вы не захотите иметь детей?

Меррит моргнула от неожиданности, но потом напомнила себе, что деревенские люди прямолинейны в таких вопросах. Она решила ответить столь же откровенно.

— Хочу, но, как оказалось, я не могу их иметь.