Дьявол, я пришла договориться!
Шрифт:
– Но явился ведь, ягненок, - резонно замечает Ацелестий, бодро шагая обратно к моему дереву.
О, мяско все-таки вышло погулять.
И это, значит, Ягненок?
– Не смей называть меня так.
– Интонации парня пронизаны певучестью, и общую композицию не портят даже нотки злости.
– Твоя надоедливость угнетает. Я ответил на твой зов только потому, что не хотел, чтобы ты беспокоил остальных по пустякам.
– Не нуди, зануда, и оцени-ка вот эту красочную картину.
– Ацелестий с хитрым видом пихает новенького в бок, отчего последний морщится, и указывает на меня.
– Беляночка, на которую не реагирует «темный хват».
Новый парень поднимает голову. Вот теперь я могу рассмотреть каждую деталь его внешности.
Ай-ай-ай, держите меня вдесятером, пожалуйста, а лучше привяжите к хорошо закрепленным предметам. Ух, хорош!
И на каких фабриках производят таких куколок? Вот серьезно. После прыщавеньких и небритых рож одногруппников, которые мне приходится лицезреть каждый день, этот экземпляр - просто услада для моих утомленных очей.
Стройный и смазливый. Кожа оттенка молока без единого изъяна и на вид гладкая настолько, что хочется немедленно общупать. Прямые волосы ниспадают до самой поясницы, а их цвет соперничает с заснеженными вершинами гор. Одет он в светло-серую футболку, темно-серый пиджак и брюки, плотно облегающие его стройные ноги. Вокруг шеи плотно примостился черный шнурок с вытянутым полупрозрачным кристаллом.
Не знаю, чего мне там не хватает в моей разносторонней жизни, но я почему-то накрепко залипаю на выпирающих ключицах парня. Какие же залипательные холмики, блин-на!
– Кто это?
Ух. От его голоса что-то внутри меня сжимается. Ощущения такие же, как при звуках мурлыкания котиков. А что хочется сделать, когда котик мурчит? Правильно. Облобызать до самого хвостика.
Замираю с поднятой ногой и усиленно задумываюсь.
Что я собиралась сделать прямо сейчас? По-моему, покинуть свое убежище и…
Облобызать котика.
Вот бы парниша удивился, если бы я накинулась на него со своей спонтанной нежностью.
– Моя добыча, - умилительно щурясь, отвечает Ацелестий и облизывает уголки губ.
– Из новой партии грешных душ?
– Незнакомец хмурится. Глаза у него тоже необычные. Серые с серебристыми ободками по краям, и сияют, будто блики в зеркальном отражении.
– Я не вижу признаков разложения.
– И я не вижу.
– Ацелестий скребет ногтями по стволу дерева. Его когти исчезли - надеюсь, надолго. Он жадно втягивает носом воздух и дергает указательным пальцем, подзывая меня.
– И беляночка ни в какую не слушается команд. Плохая девочка. Очень плохая.
– Чего ты хочешь от меня?
– спрашивает второй парень. Хоть его голос и звучит равнодушно, смотрит он на меня, не отрываясь. Изучающе.
– Помоги мне ее приструнить, ягненок.
Глава 7. ОЧАГ И ЛАСТЫ
Какой-то нечестный расклад. Ацетон себе группу поддержки обеспечил, а что насчет меня? Меня-то кто поддержит?
«Котик» холодно смотрит на Ацелестия.
– Не припомню, что нанимался тебе в слуги, сумрачный.
– Какой ты меркантильный, ягненочек. За просто так ничего не делаешь.
– Ацелестий игриво проходится пальцами по плечу собеседника и в следующую секунду едва уклоняется от удара его локтя.
– Ай-ай, легче, пупся. У нас же с тобой любовь.
– Еще раз коснешься меня, мерзость, и лишишься руки, - вкрадчиво обещает тот, которого я всего минуту назад хотела добротно облизать.
Ой… то есть облобызать.
Даже мне становится чуточку жутко. Кто же знал, что такой красотуля одним взглядом может по стенке тонким слоем размазать?
– Брось, ягненок. Чего ты сразу злючишь?
– Ацелестий поднимает руки с раскрытыми ладонями и примирительно скалится.
– От тебя не убудет, если чуток подсобишь.
– Прогнившие очаги - ваша подведомственность.
– Парень складывает руки на груди и пожимает плечами.
– Если бы с этой партией грешных было что-то не так, мы бы уже получили сигнал. А сейчас я просто-напросто теряю здесь время, выслушивая твой писк, сумрачный.
– Да, знаю я, знаю, какой докучливой может быть ваша шарашка.
– Ацелестий морщится.
– Не нуди, сияющий.
– Рад за тебя и твою осведомленность. И раз уж тебе докучает мое занудство, я с большим удовольствием покину это смердящее место, - сухо откликается второй парень и разворачивается, чтобы уйти.
– Погоди, погоди, погоди!
– суетится Ацелестий и в один прыжок преграждает путь «сияющему».
– Что еще?
– Один разочек. Протяни руку помощи, а? Ну, или ногу. Ухо. Палец. Чего побольше по размеру - не важно, в общем. Мы ж неплохо сработались, м? Не в службу, а ради нашей бессмертной любви!
– Пшел от меня, - последнее котик произносит с утомленным вздохом.
– Меня не интересует гниль. Сам разбирайся со своей помойкой.
Это он кого «гнилью» обозвал?
От возмущения готова чебурахнуться с этой сосны прямо сейчас и пойти теребить длинные локоны вон того смазливого индивидуума в пиджаке.
Что это он себе позволяет?! Какие нелицеприятные речи толкает! Шлепнуть такого надо! В смысле словесно приструнить, морально укокошить и метафизически прищучить. А не ладошкой в районе южного и северного полюсов похлопать.
Оценивающе смотрю со спины на зону ниже пояса небезызвестного сияющего. Как говорится, большие пальцы вверх и куда скидывать свои «лайки»? Лично я бы разок, - а, может, и все пять, - да прошлась ладошкой по таким округлостям. Исключительно как эстет и ценитель прекрасного. Ради вдохновения!
У меня в жизни одни бесцветные законодательные акты перед глазами да миллионы стопок бумаг. А впереди, похоже, перспектива влиться в ряды офисных служащих. Скучища.
«Все зависит от того, как ты себя преподнесешь этому миру и тому, кто рулит наверху, - говорит порой моя тетя, пуская дымные кольца и тыкая тлеющей сигаретой в небо.
– Или ты «корпоративный раб», или «полезный член общества». Или «утомленная особь, из которой выпотрошили что-то шевелящееся», или «создательница новой жизни». Как будешь себя чувствовать и относиться к себе, так будут относиться к тебе и окружающие».