Дьявол, я пришла договориться!
Шрифт:
Как-то так.
А что насчет меня?
Я - личность с большущими амбициями, великими идеями и чудесными планами, но которая уже слегка подустала от бумажной работенки. И да, признаюсь, мне хочется шлепнуть по булкам того красавчика.
О как меня крутит! Резко выдернули из скучных будней, и глядите, что получилось: который раз уже истребляю в себе желание наброситься на совершенно незнакомого парня. И это при том, что за последние годы из мужской половины планеты хоть какой-то интерес у меня вызывал только кот Петрович, проживающий на детской площадке и неплохо отожравшийся на халявных подачках от жителей ближних домов.
– Если бы мог разобраться сам, не стал бы рисковать и приближаться к Границе.
– Ацелестий подходит чуть ли не вплотную к собеседнику. Настырный малый.
– Переход почти состоялся, и тут с семнадцатой возникли проблемы.
– Какие проблемы?
– Сияющий жестом показывает тому отодвинуться подальше и морщит нос. В общем, по-прежнему корчит из себя бездушную сосулю.
– То, что «темный хват» на эту душу не действует, я понял. Но ваши игрушки и раньше барахлили. Упакуй последнюю вручную, и проблема исчезнет. Не мне учить тебя вашей мерзостной работе. И прекращай дергать меня по мелочам. Наше сотрудничество - это не привилегия, а вынужденные меры. Так что не злоупотребляй, сумрачный.
Парень обходит Ацелестия, но тот вновь возникает у него на пути.
– Об одном прошу, ягненок. Стащи беляночку с ветки. Стащи и возвращайся на свою солнечную полянку к сусликам и белочкам. Что тебе стоит? Просто проникни под…
– Ты и правда не можешь подчинить эту душу?
– Сияющий оглядывается на меня и прищуривается, будто просвечивая каким-то своим особым способом.
– Ну… - Ацелестий мешкает с ответом.
– Могу…
– Лжешь.
– Котик стремительно возвращается к дереву, сумрачный скачет за ним по пятам. У первого на лице застывает серьезность, второй заметно обеспокоен.
– Кто ты, душа?
– Оу, оу, оу, сияющие обычно не общаются с гнилью.
– Ацелестий пытается потеснить собеседника, но тот не сдвигается ни на сантиметр. Его внимание приковано ко мне.
– Ты же брезгуешь, забыл? Боишься испачкаться. Фу, фу, фу. Просто подави ее сопротивление, а остальное оставь мне.
– Кто ты?
– игнорируя трескотню сумрачного, повторяет сияющий.
– Как тебя зовут?
– Дятел я, - мрачно отзываюсь я, крепче обнимая ствол дерева.
– Особый вид. Отстукиваю морзянкой исключительно трехбуквенные слова, девяносто восемь процентов которых - забористая ругань.
– Позволь мне разобраться в ситуации.
– Сияющий вытягивает руку в мою сторону.
– Спустись сюда.
Наверное, именно так и выглядят ванильные мечты и сладкие сновидения. Сногсшибательный парень, предлагающий руку и призывно зовущий познакомиться поближе.
Вот только мечтания у меня иного рода, да и сладости всякие я воспринимаю исключительно как топливо.
– Неа, - исполняю прежнюю руладу и возвращаюсь к размышлениям о путях отступления.
– Доверься мне, - не отстает парень.
Стресс у меня, по всей видимости, уже прошел, потому что я отлипаю от ствола и чинно устраиваюсь на ветке, сложив ногу на ногу. Что ж, поболтаем.
– Неа, с доверием у меня напряг.
– Любуюсь заостренными чертами лица настойчивого мальчика и необыкновенно яркими глазами.
– Опыт показывает, что при общении с симпатичными субъектами интуиция у меня перегревается. Пример из жизни. Чумовой красавец приходит в магазин для взрослых. Костюмчик, улыбка, вежливость, – все при нем. Готовлюсь строить глазки. И тут он вместо надувной дамы просит надувного джентльмена. Мои глазки ломаются. Конец истории.
Беловолосый котик внизу сосредоточенно дослушивает мою душераздирающую историю до конца и задумчиво поджимает губы.
– Для полуразложившегося субстрата эта душа вещает слишком осмысленно, - делится он своими мыслями то ли с Ацелестием, то ли со смердящей обстановкой вокруг.
– Она прибыла вместе с Великим Телом.
– Ацелестий облизывает губы.
– Отголоски прежней личности могли остаться внутри грешной сущности. А впрочем, какая разница, ягненочек? Не парься! У тебя же куча дел, так? Сотвори пару своих световых магических штучек, и я не буду докучать тебе целый день. Или даже полтора.
– Заманчиво.
– Котик с размаху припечатывает ладонью по лицу Ацелестия, которое он неосторожно приближает к нему.
– Но если есть хоть один шанс, что эта душа не принадлежит вам по праву, я не могу остаться в стороне.
– Ню-ю-ю, - начинает канючить Ацелестий, картинно сползает на желтую траву, потирает сплюснутый нос и капризно бьет голыми пятками по земле.
– Что же ты сегодня такой гаденький, а? Моя, моя, моя. Я отвечаю за эту партию грешных. И эта душа тоже моя.
– Посмотрим, - бросает второй.
Та-а-ак, смотрю, там внизу без меня меня же делят. Тогда, чур, я тоже участвую.
Группируюсь, встаю на колени и медленно ползу на середину ветки - благо, она крепкая.
– Что ты делаешь?
– Котик, задрав голову, перебирается в ту же сторону и встает прямо подо мной.
– Конституция гарантирует мне право свободно передвигаться, - пыхчу я в ответ и тянусь к ветке соседнего дерева, нависающей прямо над моей.
– Вот, пользуюсь своим правом.
Отреагировать на мое заявление ни котик, ни Ацелестий не успевают. Где-то вдалеке раздается гул, а затем начинает нарастать дикое шуршание. Кажется, что нечто массивное пробирается сюда прямо сквозь чащобу.
– Превосходно, - иронично кидает сияющий.
– Душа слишком долго находится в статусе бесхозяйной на территории Преддверия. Теперь она привлекла внимание падальщиков.
– Тьма веков!
– Ацелестий вскакивает с земли.
– Прыгай ко мне, беляночка!
А пупок ему не почесать?
С чистой совестью оставляю без внимания это до крайности соблазнительное предложение и привстаю, чтобы дотянуться до соседней ветки. Кто бы там ни ломился вдали, вряд ли они хуже тех, что внизу.
Ноги трясутся. Со мной и моим хлипким равновесием может соперничать разве что вздыхающий бычок на качающейся доске из детского стишка. Но упрямства во мне тоже завались.