Дьявол, я пришла договориться!
Шрифт:
– Не тебе вещать о рисках, прислужник темных величий, - раздается совсем рядом знакомый голос.
– Котик!.. ой… - быстренько прячу глаза и делаю вид, что это вовсе не я ору на всю округу постыдные вещи.
Сияющий мельком смотрит на меня, на бубенцы в моих руках и встает между мной и Ацелестием. Тот недовольно фыркает и смотрит туда, откуда только что прибыл котик. Я тоже устремляю взор в том же направлении.
Серая голодная масса мерзких существ с тонкими конечностями никуда не делась. Они все еще стремятся подобраться поближе ко мне, но теперь на их пути выросло препятствие. Что-то переливается в воздухе, как поверхность мыльного пузыря. Тонкая прослойка с разноцветными бликами. Падальщики напирают на нее, но вместо того, чтобы порваться или лопнуть, прозрачное препятствие натягивается и надежно удерживает тварей на месте. Их морды сплющивает о поверхность, будто о плотную пленку, пасти и молочно-белые белки нещадно деформируются, однако монстры и не думают униматься.
– Создал барьер? – Ацелестий скабрезно присвистывает.
– В Преддверии? По-моему, наш нейтралитет мчится в тартарары. Начальство будет в восторге.
– Благодарю за ценное замечание, - холодно откликается сияющий. – Твое мнение чрезвычайно важно для меня.
– Он оглядывается.
– Бесхозяйная душа, живо через Границу.
– Э, э, э. – Ацелестий вытягивает руку и игриво качает пальчиком с вытянутым когтем перед носом сияющего. – Не спеши, ягненочек. Кто разрешил тебе брать чужое?
Я делаю малюсенький шажок в сторону сверкающей стены Границы. Не факт, конечно, что прыгать неизвестно куда – верх разумности. Но мне бы не помешало выиграть немного времени на размышления. А здесь, в «Преддверии», не особо уютная атмосферка для глубоких философских дум. Другими словами, защищающий меня – хоть и не идеально – котик, выглядит в моих глазах более безопасным вариантом, чем обнюхивающий мои волосы златовласка.
– Бегом, - повышает голос котик и материализовавшейся из воздуха битой указывает в сторону стены из чистого света. – И брось проклятые кости.
Йорик, прости великодушно. Аккуратно кладу череп на траву и делаю резкий рывок в сторону Границы, игнорируя протестующий вопль Ацелестия.
Шарах!
Меня пружинит обратно, и я благополучно припарковываю свое седалище в ближайшем кустарнике.
Процесс иммиграции провалился на старте. Чертов миграционный контроль!
Глава 13. ЛАРЧИК И РЕПУТАЦИЯ
Пока я очухиваюсь, вокруг уже вовсю бурлит жизнь.
Котик резко разжимает кулак, широко расставляя пальцы. И в тот же миг дернувшийся было ко мне Ацелестий со всей дури втемяшивается в материализовавшуюся преграду, очень похожую на ту, что не дает добраться до меня падальщикам. Красивое лицо размазывается по «пленке», а нос сплющивается до максимума, приобретая стопроцентное сходство со свинячьим пятачком.
– Ф-фторая фрефграда?
– радостно фыркает он, едва шевеля перетянутыми пленочным препятствием губами. – Тфы такфой пфроказфник, ягфненочек.
Не обращая внимания на барахтающегося в ловушке сумрачного, котик подскакивает ко мне.
– Что произошло?!
– Ну, я протаранила воздух… - медленно начинаю повествование, пока звездочки и искорки в голове, появившиеся от удара, танцуют страстную ламбаду. – А потом шлепнулась на землю…
Красивая история. Жизненная.
– Бубенцы при тебе?
Восхищает меня его деловитость. Прочь, мелочные обстоятельства, прыгаем сразу к сути.
– А как же, - меланхолично откликаюсь я и сую сохраненные колокольчики ему под нос. – Бубенцы всегда ношу с собой. Как помаду, тонер и мачете.
С мачете я хватила лишку, но котик, по всей видимости, даже не заметил моей малюсенькой оговорки. Он выуживает свою вещь из моих рук, внимательно осматривает, а затем столь же скрупулезно изучает мою ладонь, украшенную сверкающей фигурой из завитушек.
– Талисман откликнулся на зов печати.
– Сияющий взвешивает бубенцы на собственной ладони – широкой и бледной. – Что могло пойти не так?
– У меня есть предположение. – Многозначительно поднимаю руку с оттопыренным указательным пальцем и строю серьезную мордуленцию. Звездочки в глазах уже преобразовались в черные точки и теперь наяривают макарену на фоне лица котика. – Полезную фразу про вещь я, конечно, в воздух покричала, но потом все пошло не по пунктам инструкции. Меня атаковал зубастый форс-мажор, так что пришлось вломить ему черепом.
– Ты отбивалась от падальщика проклятыми костями?
– Черепом? Угу.
На лице котика застывает очень интересное выражение. Даже не знаю, как правильно истолковать его.
– После той… фразы… Ты коснулась этого черепа? – с предельной дотошностью выясняет парень под аккомпанемент из хлюпающих звуков, издаваемых Ацелестием. Тот рьяно пытается прокусить ловушку. Но пока выходит только слюнявить ее.
– Схватила первое, что под руку попалось, - сообщаю я, мысленно радуясь тому, что мое зрение вернулось в норму. – Это плохо?
Вместо ответа сияющий рывком поднимает меня с холодной земли. Быстро оценивает успехи Ацелестия и начинает тащить меня за локоть к Границе.
– Ягфнено-о-о-ок! – мурчит нам вдогонку Ацелестий, активно жуя растянутую поверхность пленочной ловушки. – А как же наш нейтралитет? Ты сделал мне бо-бо на территории Преддверия. Ай-ай-ай. Так как насчет сделки, сладенький? Малюсенькой такой тайной договоренности? Организуем секретик только для нас, чтобы гадкий я не пополз ябедничать?
Котик тормозит так резко, что я улетаю по инерции вперед. Если бы он не придержал меня, то мой нос наверняка пропахал бы несколько борозд для будущей грядки.
– О-о, наконец-то мне досталось твое драгоценное внимание!
– торжествует Ацелестий.
Он дергается еще раз, и пленка напротив его лица лопается. Голова, обрамленная мягчайшей золотистой копной, медленно просовывается сквозь образовавшуюся дыру, и Ацелестий одаривает нас дьявольской белозубой улыбкой.
Прямо кадр из фильма «Сияние» с громогласным «А вот и Джонни!»
Ацелестий демонстративно облизывается и выразительно смотрит прямо на меня.
– Я вовсе не жалею, что позвал тебя сюда, ягненочек, - разглагольствует он, с усилием стягивая с себя прозрачный слой будто вторую кожу. – Ты очень помог с беляночкой. И поможешь еще больше, если продолжишь быть сладким хорошим мальчиком и до конца взломаешь ее докучливую защиту.