Дьявольский остров
Шрифт:
Солнце уже село за море, и закат окрасил каждый отшлифованный водой булыжник в алый цвет, как будто кто-то специально в этом месте приготовил груду из оружия пролетариата…
– Крест не нужен, достаточно валуна у изголовья, – сказал военфельдшер. – Он же не верил в Бога.
– А ты, Михаил, веришь? – Валттери поднял испытующий взгляд на Шпильковского.
– Между прочим, я иногда с ним разговариваю.
– Я видел, как ты взял руку этого коммуниста. Мне показалось, очень профессионально. И ваша безукоризненная латынь.
– Я же вам
– Ладно, пора в дом, скоро опять буря начнется…
32
Непогода со шквалистым ветром, с мокрым, тяжелым снегом «зарядила» надолго. Два доктора оказались в заточении. И чтобы хоть как-то скоротать время, Альберт Валерьянович попросил Валттери поучить его финскому языку.
– А что, когда вы служили на маяке, разве не слышали финскую речь?
– Нет. Я общался в основном с эмигрантами. Вернее, с оставшимися русскими. Ведь остров когда-то принадлежал Российской империи.
– Ну да, финский язык, как главный государственный, для тебя так и остался чужим.
– Ну, почему же…
Альберт Валерьянович понимал: Валттери подозревает, что его обманывают, но русский военврач не сдавался и на чистосердечное признание не шел. Хотя после того, как Шпильковский фактически спас финна от смерти, тот проникся к нему чувством признательности. С другой стороны, от клятвы – «не выдавать, кто есть кто» – Валттери не отрекался. Просто любопытство…
«Ничего, попридержит свое желание до всего докопаться», – думал Альберт Валерьянович.
Через три дня закончились сухари. Не осталось ни чаю, ни аскорбиновой кислоты с глюкозой, ни даже капли «калорийного» спирта. Приходилось согревать пустой желудок кипяточком.
– Если так пойдет и дальше, то придется выбирать, чью руку будем есть, – сказал финн.
Шпильковский понял, что Валттери пошутил.
– Зачем же руку, – в тон финну сказал Альберт Валерьянович. – Можно отрезать друг у друга уши, прижжем раны. Уши сварим, получится бульон. Все-таки без ушных раковин человек может слышать и жить вполне сносно. Да и под прической или шапкой можно отсутствие оных спрятать. А без руки человек инвалид на всю оставшуюся жизнь.
– А без ушей получится урод…
– Лучше выбирать меньшее из двух зол, как говорится.
– Определенно, у вас, Михаил, медицинский склад ума.
– Я просто всегда был склонен к анализу.
За интенсивными занятиями финским языком для Альберта Валерьяновича и русским для Валттери (корабельный врач тоже захотел приобщиться к языку) почти незаметно прошла еще пара дней.
Однако умственная пища, как ни крути, плохо заменяла харчи. Ловя моменты затишья, доктора вырывались из своей тюрьмы на лед. Они пробивали полынью и забрасывали удочку. Но затишье длилось недолго. Приходилось снова прятаться в теплый дом.
Валттери и Альберт Валерьянович заметно похудели, на лицах у обоих стали выступать острые скулы, глаза «провалились». Бушлаты болтались на мужчинах,
– Почему мы не коровы и не термиты, – сетовал Валттери.
Они держались на водорослях – собрали из лунки пахнущую тиной зеленую массу, варили, пили отвар…
– Водоросли – это пища будущего, – говорил военфельдшер РККА, – в них очень много полезных вещей.
– Да, но они чрезвычайно малопитательные, – с досадой качал головой финский корабельный врач.
– Это в Балтике, а вот в тропиках – совсем другое дело.
– Вы хотите превратить людей в дюгоней? – пытался шутить Валттери.
И только к концу февраля в воздухе пахнуло весной. Небо опять стало ясным.
С утра Шпильковский сидел с удочкой и самодельными донками. На берегу уже серебрились две маленькие рыбешки. Военфельдшер предвкушал, что на обед будет отличная уха.
И вдруг его взгляд привлекла темная точка на белом фоне снега, покрывающего прибрежный лед. Она неумолимо приближалась.
Альберт Валерьянович приложил ладонь козырьком. В лучах солнца вспыхнули острые блики. Темная точка постепенно превратилась в фантастическое насекомое. До слуха Шпильковского донесся нарастающий рокот.
«Мотосани!» – сообразил он.
На самом деле это был грузовой винтовой снегоход, а на нем – отряд вооруженных людей. У Альберта Валерьяновича бешено заколотилось сердце. Штыки, карабины за спинами людей, впереди офицер, отдающий команды, – все очень напоминало ему расстрельную команду. Невообразимый ужас объял военфельдшера. А вдруг Данила все выложил, и теперь военные приехали за ним и Брониславом. Ведь беглецы – соучастники преступлений.
Шпильковский схватил снасти, сунул рыбешек в карман бушлата и побежал прятаться за ближайшие скалы.
33
Мотосани остановились возле берега бухты. На остров выскочил десяток солдат. Они поснимали с плеч карабины и, крадучись, прячась за естественные укрытия острова, направились к дому. Еще издали они увидели, что это жилище обитаемое – из трубы валил густой черный дым.
За пару минут дом был полностью окружен. Пригнувшись, офицер шагнул к двери и грохнул в доски рукояткой пистолета.
– Именем Финской Республики, откройте! – четко произнес офицер.
Дверь открылась. На пороге стоял Валттери и широко улыбался. По морскому бушлату и видневшейся из-под него формы финского подводника офицер понял, что нашел именно того, кого и искал.
– Экипаж «Саукко»? – спросил он.
– Да. Военврач подводной лодки «Саукко» Валттери Руоколайнен.
– Слава богу! – вздохнул офицер.
– Что с остальными? – выпалил корабельный врач.
– Подлодка доставлена в Турку транспортом «Лапландия». Капитан и еще шесть человек спасены.