Дьявольский вальс
Шрифт:
Женщина кивнула.
– Хорошо. Ну что ж, господа, приносите пожертвования в кабинет Барб Лоуман в ревматологии, и мы постараемся, чтобы Центр по контролю за ядами получил деньги как можно быстрее. Есть ли еще что-нибудь по этому вопросу?
– Принято! – произнес кто-то. – У нас нет вопросов.
– Мог бы ты встать и разъяснить это более подробно, Грег? – предложил ведущий.
Поднялся коренастый бородатый мужчина в клетчатой рубашке с широким галстуком в цветочек в стиле ретро. Мне показалось, что я припоминаю этого человека, он тогда был еще без бороды. Какая-то итальянская фамилия.
– ... Я
– Таких мер не существует! – воскликнул чернокожий мужчина в очках. – Если администрация не предпримет реальных усилий для создания настоящей системы безопасности, не установит круглосуточное дежурство у каждого выхода к автостоянкам и на каждой лестничной площадке.
– Это потребует денег, Хэнк, – возразил бородач. – Желаю успехов.
Встала женщина, чьи волосы цвета помоев были собраны в «конский хвост».
– Деньги найдутся, Грег, – заявила она, – если администрация правильно установит первоочередность действий и если поймет, что мы не нуждаемся в увеличении числа полувоенных типов, мешающих нашим пациентам в вестибюлях, а что нам нужно именно то, о чем ты и Хэнк только что сказали: настоящая охрана, включая занятия по самозащите, карате, «мейс» [21] и прочее. Особенно для женщин. Медсестрам приходится сталкиваться с подобной опасностью каждый день, когда они переходят улицу. Особенно если работают в ночную смену. Вы все знаете о том, что пару из них избили и...
21
Баллончик с паралитическим газом.
– Я знаю, что...
– ... Открытые стоянки вообще не охраняются. Мы все знаем это из собственного опыта. Я приехала сегодня по срочному вызову в пять утра и, позвольте вам заметить, чувствовала себя не слишком уверенно. Я также хочу сказать, что было серьезной ошибкой ограничить это собрание присутствием врачей. Сейчас не время для элитных фокусов. Сестры и санитары страдают не меньше нашего, а они работают ради той же цели, что и мы. Нам следует объединиться, доверять друг другу, а не распадаться на фракции.
Никто не сказал ни слова.
Женщина с «конским хвостом» оглядела аудиторию и села на свое место.
– Спасибо, Элейн, – поблагодарил Афро, – ты правильно все сказала. Хотя не думаю, что мы сознательно ограничили это собрание.
– Да, – возразила женщина с «конским хвостом», снова поднимаясь с места, – а о нем сообщили кому-нибудь, кроме врачей?
Афро улыбнулся:
– Это было собрание медицинского персонала, Элейн, поэтому естественно, что врачи...
– А ты не думаешь, что остальным штатным служащим это не безразлично, Джон?
– Конечно, – сказал Афро. – Я...
– Женщины Западной педиатрической больницы просто перепуганы. Проснитесь, люди! Необходимо предоставить возможность всем. Если вы не забыли, две последние жертвы нападения были женщинами
– Да, я помню, Элейн. Мы все помним. И я заверяю вас, что в связи с этим событием намечены еще два собрания, и, разумеется, они должны состояться. Решительная попытка объединиться будет сделана.
Элейн некоторое время раздумывала, стоит ли продолжать дискуссию, а затем, покачав головой, села на свое место.
Афро с мелом наготове возвратился к доске.
– Я полагаю, что, по существу, мы перешли к следующему вопросу, так ведь? Безопасность служащих?
Отдельные кивки. Отсутствие взаимосвязи между людьми было ощутимо почти физически. Это напомнило мне множество других собраний, проходивших много лет тому назад. Бесконечные дискуссии, отсутствие решений или минимальное их количество.
Афро поставил отметку рядом с пунктом «Памяти Эшмора», на следующей строке написал: «Безопасность служащих» и повернулся к аудитории.
– О'кей. Есть ли еще предложения, помимо охраны и карате?
– Ага, – заявил лысеющий смуглый широкоплечий мужчина. – Огнестрельное оружие.
Несколько смешков.
Афро скупо улыбнулся:
– Спасибо, Эл. Не так ли действовали в Хьюстоне?
– Можешь быть уверен, Джон. «Эс и вэ» в каждой черной сумке. Это значит «смит-и-вессон» – расшифровываю для всех вас, пацифистов.
Афро большим и указательным пальцами изобразил пистолет, направил его на лысого и подмигнул:
– Что-нибудь еще, Эл, помимо превращения больницы в вооруженный лагерь?
Встал Дэн Корнблатт.
– Мне неприятно говорить об этом, но мы сбиваемся на обсуждение очень узкой проблемы. А нам следует обратиться к более серьезным вопросам.
– В каком смысле, Дэн?
– В смысле цели нашего существования, существования этого учреждения.
Афро, казалось, недоумевал:
– Я так понимаю, мы уже покончили с обсуждением второго вопроса?
– Я, безусловно, покончил, – заявил Корнблатт. – Безопасность – это симптом более серьезной болезни.
Афро мгновение помедлил, затем поставил отметку перед пунктом «Безопасность служащих».
– О какой болезни ты говоришь, Дэн?
– Хронической. Об апатии в последней стадии – изначально санкционированной апатии. Только посмотрите вокруг. Сколько врачей, имеющих частную практику, находятся в штате, Джон? Двести человек! Посмотри, какой процент из них был достаточно заинтересован происходящим, чтобы захватить с собой пару сандвичей и выразить свое мнение хотя бы присутствием на этом собрании?
– Дэн...
– Подожди. Дай мне закончить. Тому, что здесь присутствует так мало врачей, занимающихся частной практикой, существует объяснение. По той же причине они стараются не присылать сюда своих платных пациентов, если могут найти хотя бы мало-мальски подходящие местные учреждения. По той же причине так много наших ведущих врачей ушли в другие места. Нам приклеили ярлык пасынка – учреждения, теряющего престиж. И общественность проглотила это, потому что и совет директоров, и администрация дают нашей клинике весьма низкую оценку. Да и мы сами тоже. Я уверен, что все мы имеем достаточно знаний по психологии, чтобы понять, что происходит с представлением ребенка о самом себе, если ему постоянно твердят, что из него ничего не получится. Он начинает верить в это. То же самое применимо и к...