Дыхание в басовом ключе
Шрифт:
– Да слезь же с меня, придурок!
– Прощения проси, смерд.
– А лезгинку тебе не станцевать? Копыто убери! – Шес надавил сильнее и Дэн сдался.
– Ну прости…
– Прости меня, мой белый господин, – потребовал ударник.
– Сдурел?
Шес надавил сильнее.
– Ах! Ты дебил? Ладно, ладно! Всё! Прости меня, мой белый господин!
– Что? Не слышу.
– Слезь с меня! Мне дышать нечем, ты, тетерев глухой! Я извинился!
Шес убрал ногу и тут же получил тычок пяткой под ребра, и всё понеслось по новой. Судя по тому, что Хан абсолютно никак на происходящее не реагировал, только отодвинулся подальше, чтоб не зацепили, происходящее не было чем-то из ряда вон выходящим. Да и Дэн не выглядел сильно уж помятым или обиженным. Взрослые мужики, знаменитые на всю страну
И еще я, кажется, наконец-то поняла, как Ромка умудряется дружить с этим невозможным ударником – он просто видит в нем не кумира, а всего лишь человека. Талантливого, да. Но человека с, видимо, не настолько уж и пакостным характером, если разборчивый в связях Боженов с ним якшается. Это потом уже я узнала, что Шес еще подозрительнее и строже относится к выбору собственных друзей, так что удивляться стоило скорее как раз тому, что это он снизошел до общения с Романом. Именно снизошел, а не принял как равного, и прошло довольно много времени, пока из категории “друг моего друга” тот перешел в “мой хороший знакомый”, так никогда и не дотянув до “мой друг”. Но об этом я узнала намного позже, а пока только смотрела на этих таких разных парней и гадала, что же свело их вместе.
Я так задумалась, что не обратила внимания на подошедшего ко мне Хана. И очнулась, только когда он потряс у меня перед носом каким-то конвертом.
– Э-эй! Ви-ка! Деньги-то возьми, или уже не надо?
Возмущенно пискнув, я выхватила конверт, удостоившись в ответ тихого смешка со стороны бритоголового. Пересчитывать деньги не стала, рассудив, что все равно дали столько, сколько захотели дать, и, быстренько переместившись к креслу, спрятала гонорар в свою безразмерную сумку.
Моя сумка – это вообще отдельная тема для разговора. Олег все время смеется, что у нас, видимо, разные предки, потому что мои явно были улитками. Гены, как известно, не вода, вот я и испытываю патологическую необходимость таскать весь свой дом с его многочисленным содержимым с собой. У меня всегда есть при себе все, что может понадобиться в случае экстренного устранения неполадок при запуске межгалактического крейсера. В результате мой дамский ридикюль являет собой и по внешнему виду, и по внутреннему содержимому скорее баул переезжего таджика. Я сама не всегда в курсе, что у меня там валяется. Например, пару недель назад, перевернув сумку вверх дном в поисках зажигалки, я неожиданно обнаружила запасной памперс, от которых Даник отучился еще три года назад, и открытую пачку пупырчатых розовых презервативов, о происхождении которых имела весьма смутное представление. Кажется, прошлым летом Дане срочно понадобились воздушные шарики, а из открытых магазинов под рукой оказались только бабка, торгующая семечками, и круглосуточная аптека. Памперс я тогда выкинула, а изделие номер два зачем-то вернула в сумку. Зажигалку, кстати, так и не нашла, хотя точно знала, что она где-то там. И не потому, что я курю – это как раз нет, а потому что с чего бы ей там не быть?
Пока я запихивала конверт с деньгами в свой баул, Романыч, решив, что все вопросы устаканены и пора бы и честь знать, намылился сваливать. Пожав парням руки и выдернув наконец вздохнувшего с облегчением Дэна из-под зада внаглую сидевшего на нем ударника, он поинтересовался у последнего:
– Завтра как? Вике сюда подъехать? Во сколько?
– Завтра? – сделал тот вид, что задумался. – Да ну. На завтра у меня столько планов: в Эрмитаж там сходить, в фонтан поплевать... Давай лучше послезавтра, торопиться-то некуда. Или еще лучше, встретимся прямо на концерте, часа через полтора после начала, – и, взглянув на меня поверх Ромкиного плеча, уже серьезно добавил: – Сейчас едешь домой переодеваться и чтоб через час была здесь. Есть как добраться? –
– Мне ребенка из садика забрать надо и пристроить куда-нибудь, – внезапно сообразила я.
– А меня еб... э... а это мое дело? – ну надо же, сдержался. – Ты деньги взяла, между прочим.
– Да, но я не думала...
– Ну так думай! Если бы была возможность ждать, неужели ты думаешь, что я не нашел бы кого другого?
– Витек, я с Ленкой поговорю, оставишь Данилу у нее, – предложил Ромка.
А что, это идея. Меня его жена на дух не переносила, взаимно, впрочем, но вот сына моего просто обожала и никогда не отказывалась посидеть с ним. У них самих с детьми как-то пока не сложилось, и Лена с удовольствием тратила весь свой невостребованный до поры до времени запас материнского тепла и ласки на моего маленького мужичка.
– Да, спроси. Слушай, спасибо тебе огромное, я как-то и не подумала, что будет, если меня возьмут.
– Да без проблем...
– Да без трепа! – это уже опять Шес. – Давай, одна нога здесь, вторая тоже уже здесь. И надень что-нибудь приличное. И каблуки сними. А я пока найду нам сэмик.
– Кого?
– Не кого, а что. Сэмик. Ну... не важно, скажем так – другую ударную установку.
– А с этой что не так?
– Это не с Фросей что-то не так, а кое с кем другим, – кивок в мою сторону.
– Фрося?
– Фрося, – кивок уже в сторону барабанов и стремительно насупливающиеся брови при виде моей зарождающейся истерики. – У нас проблемы?
– Что ты, Бог с тобой, Фрося так Фрося.
– Вот и чудненько. За мои бубны сядешь только тогда, когда разберешься, с какой стороны за палочки держаться и перестанешь лупить ногой в кардан так, как вроде это он тебе денег должен. А пока нам нужен жертвенный баран, – и неожиданно заржал над собственным каламбуром: – А-ха, Хан, слышал – баран-барабан, а-ха-ха!
Хан тоже подошел к нам и, немного виновато улыбнувшись, пояснил:
– Не обращай внимания. Это у него стресс так проявляется. Ну, давайте, дуйте быстрячком.
– Ты сегодня еще к Алу поедешь?- вдруг спросил успокоившийся Шес.
– Да, а что? – Романыч напрягся. Да кто такой этот Ал, о котором все говорят? Надо бы расспросить по дороге.
– Да ничего. Передай, пусть подползает часам к десяти. Хотя нет, – ударник задумчиво посмотрел на бедную меня, – пусть сначала позвонит.
– Точно?
– А? Да точно, точно, бить не буду. И ключи от байка пусть привезет.
– Так, значит, всё же из-за байка? – Ромка всё ещё насторожено заглядывал тому в глаза, но, кажется, начал расслабляться.
– Ну не из-за бабы же!
– Ну вы и придурки!
– Гены, что ты хочешь...
– Гены, Васи, Коли, Пети, – встрял Хан, – помирились – и ладушки. Вика, давай быстренько. Время и правда поджимает.
_____________________________
Хан с интересом наблюдал за другом. Тот задумчиво и как-то отрешенно уставился на закрывшуюся дверь, продолжая на автомате крутить палочки пальцами левой руки. Мысли его витали где-то настолько далеко, что даже Хан, знавший его как облупленного вот уже сколько лет, затруднялся определить наверняка их направление.
– Шес, она тебе что, понравилась?
– А? – брюнет вернулся на землю и раздраженно буркнул: – Сдурел, что ли?
– А что, она милая. И прикольная.
– И что? Я от таких милых и прикольных каждый день тапками отмахиваюсь.
– А зачем ты ее взял тогда?
– Сам не знаю...
_____________________________
Едва успев сесть в машину, я отзвонилась Олежеку и дрожащим от возбуждения голосом отрапортовала о событиях последнего часа. Мне и самой с трудом верилось в то, что только что произошло. Может, тяжелую музыку я и не любила, но понимать, что мои новые знакомые – самые настоящие звезды, о которых я раньше только в желтой прессе могла читать, я прекрасно понимала. А потому волновалась, как первокурсница на первом экзамене, подготовку к которому благополучно прогуляла. Брат, выслушав мой сбивчивый и путаный рассказ, сообщил что, во-первых, я умница, молодчинка и вообще самая-самая; во-вторых, за Даником он присмотрит (“даже не думай об этом, мы прекрасно справимся без тебя”); и в-третьих, он переломает все кости этим рокерам, “если хоть кто-нибудь, хоть пальцем...”