Дышу тобой
Шрифт:
Если эта сучка кинет в его сторону еще хоть один подобный взгляд, он прямо сейчас разорвет ее на мелкие кусочки, потому что она раздражала. Ее взгляд словно пачкал его одежду. Каждый ее вздох он считал пустой растратой кислорода, а она еще смеет смотреть на него. Совсем страх потеряла. Не будь здесь Антонины, то он давно бы уже заставил ее убежать отсюда, захлебываясь в слезах.
Она просто никто. Для него.
Никто.
– Вместе, – отчеканила Антонина. – Вы же не позволите, Максим, столь юной девушке ходить в одиночестве по ночному пансиону?
Сейчас ему просто хотелось подойти к этой
Просто забей, Блэк.
Забей на нее хер. Ты сам сказал, она – никто.
Ты выдержишь. Ради матери ты должен выдержать.
– Теперь пойдемте, я покажу Вам ваши новые комнаты, – произнесла Антонина, с улыбкой поднимаясь из-за своего огромного дубового стола.
Идя по коридору, сзади Блэка и Антонины, Кларисса чувствовала себя подавленно. Она была так обижена и зла, что Блэк залез и сюда, что хотелось просто сесть папе на коленки, уткнуться в его шерстяной свитер и зарыдать, как маленькая девочка, коей он ее и считает. Она пообещала, что больше не будет плакать. Даже такая отвратительная по всем параметрам ситуация не должна вывести ее из себя. Она справится, всегда справляется.
Комнаты старост располагались на пятом – самом последнем – этаже пансиона, где кроме небольшой общей комнаты, двух комнат старост и ванной, был только кабинет астрономии.
Общая комната, выполненная в теплых пастельных тонах, по мнению Клэри, была довольно милой. Здесь располагался небольшой камин, около которого стоял большой светло-бежевый диван с парой подушек кофейного цвета и два кресла с такими же подушками. Так же тут находились множество книжных шкафов и полок. Так же в углу стояло дерево фикуса, который уже дорос до потолка.
Клариссе почему-то стало интересно, как отреагировал Блэк, поэтому она стрельнула в него быстрым взглядом, молясь, чтобы он не заметил, ведь потом скажет, что она на него пялилась. Блэк, как всегда, кривил свои идеальные губы в презрительной усмешке, видимо, комната ему не понравилась. Ну, конечно, это ведь не его комната в особняке мэра, где он провел летние каникулы. Максим Блэк слишком привык к роскоши, чтобы оценить интерьер этой комнаты по достоинству.
На левой стене располагались две двери, а ванная, как оказалось, была смежной, то есть, Клариссе придётся делить с ним еще и ванну. Мерзость. Он же просто убьет ее, если найдет там лишний волос или лежащий на полочке гель для душа. Ковалева подумала о том, что ей придется вставать раньше, чтобы сократить пересечения с ним до максимально возможного минимума.
– Комната Максима – это первая дверь, а Клариссы, соответственно, вторая, – произнесла Антонина Гавриловна, указывая указательным пальцем поочередно на каждую дверь. – А теперь, я оставлю вас, чтобы вы могли обжиться, да и у меня есть еще много дел. Ах, да, Максим, для твоего питомца было сделано спальное место, так
Боже, она совсем забыла за его собаку, а как же Иззи? Как она уживётся тут, учитывая, что за стенкой будет жить огромный доберман? Видимо, придется отдать ее родителям. Клэри, несомненно, огорчил этот факт, но ничего другого для разрешения этой ситуации она придумать не могла. Блэк, наверняка, не отправит своего любимого питомца домой по ее просьбе, он даже не послушает ее.
Когда Антонина вышла из комнаты, оставляя их наедине, Клэри стало по-настоящему страшно. Надо бежать. Спасаться. Сделать хоть что-нибудь, чтобы не встречаться с ним взглядом, да и вообще не видеть его в поле своего зрения дольше, чем это необходимо их обязанностями.
Сделав глубокий выдох, она метнулась к двери своей комнаты, как хриплый голос позади нее произнес:
– Стоять!
Глава 2
Сама не зная, почему она это сделала, Клэри остановилась, как вкопанная, боясь развернуться к Блэку лицом. Хотя нет, она определенно знала ответ. Ее пугал его голос, его тон, его скривившиеся в ухмылке губы. Она просто не хотела смотреть в холодные глаза своего ночного кошмара. Почему, почему он постоянно заставляет ее делать это, почему просто не оставит ее в покое?
Возьми себя в руки! Будь сильной, в конце-то концов! Ты обещала!
Проблема была в том, что Блэк не просто пугал ее, он заставлял дрожать, однако, Кларисса уже давно привыкла к этому чувству и даже научилась его подчинять. Научилась не показывать свой страх, научилась менять его на злость и ненависть, но не всегда это так хорошо получалось, как хотелось бы. Она просто научилась жить с этим, как бы странно это ни звучало.
– Чего тебе, Блэк? – да, тон получился именно таким, каким она хотела его сделать. Раздраженно-равнодушным.
Отлично. Пять баллов, Ковалева.
Но она так и не повернулась к нему лицом. Хотя кожей чувствовала его прожигающий душу взгляд, который, словно резкий холодный ветер, заставлял всех до единого дрожать, и Клэри не была исключением из этого правила. Она всегда боялась его, но всеми силами доказывала себе, что это не так.
Блэк был ее самым страшным ночным кошмаром. Именно из-за него учеба в пансионе казалась сущим адом. А теперь ей придется сосуществовать с ним через стенку и делить с ним обязанности Главной старосты и ванную комнату. Такого не было даже в самых отвратительных ее снах. Да еще и его жуткая собака постоянно будет мозолить глаза и пугать малышку Иззи.
За что?
Что она такого сделала, что ее решили наказать таким изощренным способом?
– Развернись, Ковалева, – она могла не смотреть на него, но знала: сейчас его глаза презрительно щурятся, а губы сжимаются в тонкую полоску. – Я ведь с тобой разговариваю, а не с твоей спиной?
Этот голос. После такого тона не то, что отвечать не хочется, хочется пойти и забиться в одинокий угол и рыдать часами над своей убогостью. Кларисса, переборов себя, медленно повернулась, едва слышно скрепя по паркету резиновой подошвой своих кед. Девушка не понимала, почему она его слушает. Она просто не могла по-другому, слишком слабая, чтобы что-то ему ответить или как-то защитить себя.