Дзержинский
Шрифт:
Юзеф возмущался:
— Если бы мы с самого начала получили решающий голос, — говорил он своим товарищам по поводу резолюций, протаскиваемых меньшевиками, — то сказали бы во весь голос: «Долой такие резолюции!» 30 тысяч пролетариев Польши, уже принадлежащих к партии, доказали всей своей борьбой, что они против таких резолюций.
Но пока приходилось сидеть, слушать и молчать. Они ведь еще не были полноправными членами РСДРП.
Наконец свершилось. Социал-демократия Польши и Литвы вошла в состав Российской социал-демократической рабочей партии как «территориальная организация РСДРП, ведущая работу среди пролетариата всех национальностей ее района
Против такой формулировки первого пункта резолюции возражал бундовец. Он требовал, чтобы СДКПиЛ не занималась рабочими-евреями, предоставив эту работу исключительно Бунду.
Взял слово Дзержинский.
— Я должен заявить, — говорил он, — что социал-демократия Польши и Литвы вела и впредь будет вести работу среди рабочих всех национальностей — поляков, литовцев, евреев, русских, немцев.
Предложение бундовца было отвергнуто.
Условия слияния социал-демократии Польши и Литвы с РСДРП были подробно разработаны и состояли из 10 пунктов. Когда голосование окончилось, за столом президиума поднялся Ленин. От имени съезда он высказал искреннее пожелание, чтобы «это объединение послужило наилучшим залогом дальнейшей успешной борьбы».
Съезд окончен. Скорый поезд мчал Дзержинского, Барского и Ганецкого в Берлин. Феликс отвернулся к окну, задумался. Ленин. Простота, человечность, ясность мысли, характер борца влекли к Ильичу Дзержинского. Особенно импонировало ему в Ленине сочетание могучей теоретической мысли с талантом организатора- практика.
По свидетельству Ганецкого, Ленин с первой же встречи увидел в Дзержинском настоящего революционера-большевика.
…Прошел месяц. В маленьком курортном городке Закопане, спрятавшемся среди Карпатских гор на востоке Австро-Венгерской империи, на Каспрусях в июне 1906 года проходили заседания V съезда социал-демократии Польши и Литвы.
От имени Главного правления отчетный доклад сделал Дзержинский. Впрочем, мало кто из делегатов знал подлинное имя докладчика: он выступал на съезде как Франковский.
С гордостью докладывал товарищ Франковский съезду о бурном росте партийных рядов и укреплении влияния партии на рабочие массы.
В особый раздел доклада Юзеф выделил «Объединение с Российской социал-демократической рабочей партией». Он назвал объединение «главнейшим вопросом нашей внешней партийной политики».
Съезд единогласно одобрил слияние социал-демократии Польши и Литвы с РСДРП и высказался за созыв чрезвычайного съезда РСДРП в связи с тем, что избранный на IV (Объединительном) съезде партии ЦК, в котором преобладали меньшевики, не отражал взглядов большинства членов партии.
С чувством глубокого удовлетворения наблюдал за ходом съезда Вацлав Воровский, направленный на съезд Лениным от большевистской газеты «Вперед». Зато явное неудовлетворение выражали представители ЦК РСДРП: бундовец Леон Гольдман и меньшевик Отто Ауссем.
Секретарю Главного правления Дзержинскому съезд выразил благодарность «за неутомимую деятельность».
Глава VI Дневник
Тяжелая дверь захлопнулась. Проскрежетал задвигаемый снаружи засов, и все стихло.
Дзержинский осмотрел одиночку. Да, сомнения не могло быть. Камера та самая, в которой он сидел восемь лет назад. Где-то в груди шевельнулось теплое чувство. Феликс усмехнулся. Подумать только, как странно устроен человек. Тюремная камера, ну что в ней хорошего? А все-таки приятно,
За семь лет ничего не изменилось, в этой камере X павильона Варшавской цитадели. Только серые стены стали грязнее, в синих и белых пятнах; видно, тюремщики замазывали какие-то надписи.
Дзержинский не узнавал себя. С момента ареста его охватило какое-то странное спокойствие, совершенно не соответствующее тюремным стенам. Странно, но в одном только сознании «я существую» он находил удовлетворение. Внутри все как бы застыло. Но не угасло. Он чувствовал, как в глубинах души что-то накапливается, чтобы вспыхнуть, когда настанет для этого момент. «Буду вести в тюрьме правильную жизнь, чтобы не отдать палачам свои силы. Я все выдержу и вернусь», — настойчиво внушал он самому себе.
Лишенный возможности привычного бурного действия, Дзержинский окунулся в воспоминания.
Невольно мысль прежде всего возвращалась к аресту. Последние дни он много работал вместе с Софьей Мушкат над изданием литературы к первомайскому празднику. Все было готово, отпечатано, разослано на места. Можно было уезжать из Варшавы, чтобы избежать массовых арестов, проводимых охранкой среди революционеров под Первое мая. Накануне отъезда он зашел на квартиру к Софье, простился, а на следующий день, 3 апреля 1908 года, при выходе из почтамта был арестован.
Софья была вне подозрений, и Феликс решил, что арест случаен: попался на глаза знакомым филерам, вот и все. Однако на этот раз Дзержинский ошибался.
В то время, пока он доискивался до причин своего ареста, варшавский обер-полицмейстер писал генерал-губернатору о том, что Дзержинский арестован «в числе других лиц», принадлежавших к группе социал-демократов, за которой вела наблюдение полиция.
«Дзержинский, принадлежал к районному комитету и редакционной комиссии социал-демократической партии Королевства Польского и Литвы, в коей известен по кличке «Иосиф» [12] , играл, в ней весьма видную роль, состоя в партийных «верхах», Дзержинский был организатором партийных съездов, на каковых сам участвовал, а также занимался, кольпортажем партийных органов, рассылая их по краю в гг. Петроков, Лодзь, Радом и др.».
12
Иосиф — по-польски Юзеф.
Перечитав это произведение канцелярского творчества, столь лестное для Дзержинского, полицмейстер далее присовокупил», что при личном обыске у арестованного нашла заметки, по отчету Варшавской районной партийной конференции от 22 марта 1908 года и другие изобличающие его материалы;
«Сверх ceго из дел отделения, видно, что названный Дзержинский 13 декабря 1906 года был задержан в г. Варшаве по Цегляной. улице, в доме № 3, квартира 2, на социал-демократической сходке, под нелегальной фамилией Романа Карлова Рацишевского привлечен к дознанию в качестве обвиняемого в порядке 1035 ст. уст. уголовного судопроизводства и освобожден 27 мая того же года [13] под залог в тысячу рублей, но от суда и следствия скрылся».
13
Так в тексте. Явная описка полицейского чиновника. На самом деле это было 27 мая 1907 года.