Джаз-Банда
Шрифт:
Не в состоянии выдавить ни звука, мать с дочкой смотрели то друг на друга, то на ликующую подругу, то на Пастуха, отчаянно пытавшегося привыкнуть к яркому свету софитов.
Костя поднес руку к уставшим от световой атаки глазам, и оркестр послушно заиграл. Пастух узрел карабкающуюся на небоскреб Злючку и забыл обо всем. Старая обида захлестнула его, залив плавящийся мозг горячим кипятком мести, и он заметался по сцене, периодически целясь и стреляя в грудастого мужчину. Но все было против него. Всякий раз промахиваясь, Пастух начинал активно по-южноморски жестикулировать руками, как заправский авангардный дирижер, благодаря чему у оркестра выходила веселая, бодрая, гиперэмоциональная композиция, а зал, ликуя, рукоплескал и визжал от удовольствия, не понимая всего трагизма происходящего. Пастух же, принимая реакцию зала как одобрение своих действий, с удвоенным энтузиазмом палил по трансвеститу.
Его кунаки, с трудом лезущие по декорациям, тоже умудрялись периодически постреливать. Но пули летели мимо Злючки, приводя Пастуха в бешенство. Зато зал заходился от смеха, наслаждаясь небывалой по размаху комедией. Злючка, видимо заговоренная от пуль, все-таки добралась до крыши бутафорского здания, переползла оттуда к световикам и победно направила главный прожектор в лицо Пастуху, окончательно ослепив его. Саныч с Пузцом, добравшиеся до середины небоскреба, получили от Злючки свою порцию света в глаза и благополучно упали на сцену, разведя руками перед злющим боссом, у которого к тому же закончились патроны. Зрители в зале полегли под кресла от смеха. Костя так злился на нелепую очередную неудачу, что размахивал руками в разные стороны, как маленькая мельница, виртуозно поливая при этом отборными словечками всю родню Злючки до седьмого колена. Музыканты из оркестра, естественно, реагировали на Костины движения феерическими музыкальными выплесками, играя что есть сил, но при этом успевая шептать друг другу на ухо:
— Вот это дирижер, вот это класс!
Успокоившаяся и празднующая свою победу неутомимая Злючка, чувствуя полную безопасность и безнаказанность, развеселилась не на шутку. Отплясав под овацию зала безумную качучу, она показала язык расстрелявшим все патроны и беснующимся от бессилия бандитам, а потом, решив показать нечто большее, повернулась к охнувшему залу задом, при этом упустив прожектор, который развернулся на зрителей. Пастух тоже обернулся к залу и развел руками, как бы извиняясь перед публикой, что не смог угробить гадину, мол, патроны кончились.
Луч прожектора упал на VIP-ложу, и Костя прямо перед собой увидел вожделенных Дулиных, которые, вытаращив глаза, махали ему руками, указывая на правый выход со сцены. Пастух моментально пришел в себя, правильно расшифровал дулинские жесты и рванул со сцены. В тот же миг оркестр закончил свою игру и вместе с залом, стоя зааплодировал гениальному маэстро.
Пастух, Саныч и Пузцо, запыхавшись, влетели в фойе, где флегматичный Автогеныч, размахивая пистолетом перед спинами белых как снег администраторов, охранников, Косты Фраскини и других медведей, артистично заканчивал свою лекцию:
— Короче, слушайте джаз! А нам пора на хазу! О, вот и наши дамы!
К бандитам подбежали перепуганные Дулины с ничего не понимающей подругой. Алиса мельком взглянула на Автогеныча с пистолетом в одной руке и со свиньей — в другой, на Косту и его гвардию, на Пастуха, Пузцо и Саныча, едва заметно закатила глаза и быстро затараторила:
— Боже мой, какой кошмар! Костя, скорее, скорее отсюда, пока никто не… Ой! Привет, Илья, привет, Дима, — кивнула она головой в сторону обернувшихся Толстого и Тонкого, которые от шока не могли ничего ни сказать, ни даже пропищать в ответ, — спасибо за ослепительное зрелище, «Понты в Кремле» удались!
На этой высокой ноте светские дамы и Пастух со своей свитой благополучно убрались из Кремля, позволив маэстро Фраскини отработать свой законный бис.
Как только Дулины и подруга выскочили из служебного входа и быстро сели в ЗИМ Пастуха, едва остывший от долгого пути, между ними и Костей произошел знаменательный разговор.
— Ну и как прикажешь все это понимать, весь этот цирк со стрельбой? — гневно спросила Алиса.
Ее щеки пикантно раскраснелись от негодования и незапланированной пробежки, ее белое блестящее платье продолжало переливаться, а пышные волосы слегка растрепались, придавая ее виду естественность и невинность.
— Алиса, — серьезно завел Пастух, — пацан сказал — пацан ответил. Больше ты эту гадость петь не будешь, я тут наведу у вас свои порядки. Через неделю джаз будет звучать и по радио, и по телевизору — везде. А за тобой еще бегать все будут, упрашивать, чтоб джазу дала, ясно?
— Костя, — расхохоталась порывистая Дулина, моментально сменив гнев на милость, — ты, конечно, разбойник и фантазер великий, но я почему-то тебе верю. Или просто хочу верить.
— Да, Костя, на сцене вы были очень убедительны, — пришла в себя от безумных происшествий подруга, обиженная на подмену Фраскини. — Вы прямо рождены для нее — для сцены, с пистолетом. А на радио вы тоже с пистолетом пойдете, да? Вы серьезно считаете, что можно заставить людей полюбить джаз под дулом пистолета?
— Пастух заставит, — коротко и ясно ответил ей Пузцо, стряхивая со своего пузца пыль, прилипшую к нему, пока он охотился за Злючкой в декорациях.
— Полюбить под пистолетом? Да это просто садо-мазо какое-то, — отметила запыхавшаяся Жаннет и протянула руку к свинье — с целью погладить аппетитное животное. Но та злобно захрюкала и забрыкалась.
— А всех тех, кто не согласен, вы что, убьете? — Блондинка саркастически продолжала доставать героя сцены.
— Всех до одного, без базара, — отрезал Пастух так безапелляционно, что все замолчали. И молчали на протяжении всего пути от Кремля до особняка Дулиных.
В особняке бандиты, решившие, что необходимо расслабиться после долгой дороги и трудного вечера, стали выпивать и веселиться вместе с Жаннет, обрадованной возможностью тусануться с их отмороженной-компанией. Алиса показала Пастуху его спальню и отправилась в собственную, где от избытка чувств моментально уснула, предусмотрительно вставив в уши беруши.
На кухне рекой текло шампанское, а бандиты и Жаннет гоготали как ненормальные, вспоминая детали южноморской вечеринки и «Понтов в Кремле». Пастух же, с одной стороны, раздосадованный упущенной возможностью разделаться со Злючкой, а с другой — довольный неожиданным началом гастролей и дебютом на большой сцене, гордо уединился в спальне, забрав с собой боевую свинку. Первым делом Костя решил подготовиться к разрешению основного вопроса, приведшего его в стольный град. Он встал перед зеркалом в максимально импозантной позе, на которую только был способен, и начал репетировать признание.
— Алиса! — Костя поперхнулся и начал заново.
— Жанна, я, как честный мужик, после того, что у нас было… ой как было, и вот не нахожу себе, места, прямо извелся весь, сердце из груди выпрыгивает… Ой, черт! Какие-то сопли! Ну что, Дуська, пойду и прямо спрошу: девочки, кто же из вас так меня отсчастливил в Беленджике, что я прямо весь так влюбился, как пионер какой-то? Что? Я разнюнился? Я? Пастух! Да пошли вы все!
Разозлившись на себя, Костя сбросил со своей кровати свинку, не раздеваясь нырнул в постель и уснул мертвым сном.