Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана
Шрифт:
Действительно, табуны коней и отары овец стали мешать друг другу. Да и разросшийся курень невозможно было обойти пешком.
Темуджин поднялся, показывая, что летучее совещание окончено. Командиры тоже встали. Одна Хоахчин продолжала сидеть у стены.
Сделав шаг к выходу, Темуджин замер и с расстановкой отчеканил:
– Клинок принадлежит победителю, – и шагнул на улицу.
– Я так и знал! – возмущенно крикнул Субудей в спину Темуджина. Чиркудай не понял, обиделся друг или нет. Он посмотрел на Субудея, но ничего не определил по его лицу. Джелме вздохнул, махнул
– Что это за клинок такой? – загорелся Тохучар. – Давай, показывай, – насел он на Чиркудая.
Чиркудай подтащил к себе хурджун и вынул из него ножны с оружием. Тохучар внимательно стал рассматривать лезвие и клеймо. Выдернув у себя волос из головы, он положил его на жало клинка и подул. Волос распался надвое.
– Хорошая вещь, – протяжно проговорил он, продолжая вертеть меч.
– Твою саблю разрубит как палку, – заверил Субудей, издали, посматривая на сизое лезвие.
– Верю, – кивнул головой Тохучар. – А откуда вы о нем знаете?
Субудей повозился, повздыхал, но не стал подсмеиваться:
– Мы помогали его делать, – тихо произнес он. – Темуджин и Джелме были молотобойцами.
Тохучар пристально посмотрел на друзей, медленно сунул лезвие в ножны и осторожно положил меч в хурджун.
Зашевелилась Хоахчин, поднимаясь на ноги. Она задумчиво посмотрела на бурдюк, но махнула рукой и поползла к выходу. Подошла к пологу и, оглянувшись на Чиркудая, спросила:
– Переезжать будете, про меня не забудете?
– Не забудем, – уверил её Чиркудай.
Она взялась за полог и, выходя на улицу, предупредила:
– Кумыс выпьете, бурдюк не потеряйте.
Субудей грустно улыбнулся и полез на свое место спать. Чиркудай развалился на кошме, закинув руку за голову, прокручивая в уме нападение на тайджиутов, высматривая в своих действиях ошибки. Тохучар улегся на свое место, посопел и сделал вывод:
– Вы лучше, чем я, – тяжело вздохнув, добавил: – Я плохой.
Субудей хрюкнул в стенку и сонно промычал:
– Змея с ушами.
– Сам... лошак безрогий, – протяжно ответил Тохучар.
Субудей затих на мгновение, затем довольно хихикнул и начал посапывать, засыпая.
Чиркудай задул светильник и закрыл глаза. Ему было хорошо с друзьями.
Глава восемнадцатая. Армия
Переезд с одного места на другое большого количества людей можно сравнить с пожаром, потопом и землетрясением – одновременно. Для трех полков – Чиркудая, Субудея и Тохучара, – численностью в пять с половиной тысяч воинов, потребовалось снять и поставить шесть тысяч юрт. И хотя многие молодые воины жили по несколько человек в гере, юрт было больше, чем семей.
Крыша над головой нужна была для швей, для хозяек, готовивших еду всем нукерам, для мастеровых, умевших работать с железом, подковывать коней и лечить их. Юрты нужны были и для мастеров изготавливающих различное оружие: луки, стрелы, пики, арканы. Кроме этого с ними переехало много умельцев катавших войлок и делавших обрешетки для юрт, а также столяры, мастерившие повозки, и еще необходимо было учесть тех,
Живя в общем курене, Чиркудай не задумывался подсобных службах для существования войска. Столкнувшись с этим, он немного растерялся. И если бы не проворство Субудея, и не хозяйственность Тохучара, то он бы, даже для своего полка, мало что сделал. Ещё всех выручал Газман, который внештатно ведал хозяйством полка. Казалось, что командир третьей сотни помнил всё, и знал где и что лежит.
Переезжали две недели.
Во время обустройства, Чиркудай с Субудеем неожиданно заметили, что Тохучар украдкой ставит для себя юрту в сторонке. Они не стали спрашивать друга, что тот задумал. Но на следующий день пронырливый Субудей, с грустной миной на лице сообщил Чиркудаю:
– Тохучар нашел себе женщину. Так что мы остаемся вдвоём.
– Может быть у него, как у тебя – ненадолго? – предположил Чиркудай.
– Нет, – вздохнул Субудей, – у него – надолго. Женщина хорошая, – он выпятил губы и прищурился, видимо, пытаясь показать, чем хороша женщина.
– Убежит, – заключил Чиркудай.
– Не скоро, – согласился Субудей. – А может быть и не убежит. Тохучар уже не мальчик, хочет иметь семью. Она кераитка, христианка. Они очень скромные и верные. Она для него лучше, чем мы.
Разговаривая, друзья шли в темноте к своей новой гере, в сопровождении четырёх нукеров. Постоянная охрана была не их прихоть, а приказ Темуджина, объявленный им на одном из ежедневных совещаний, в курене Темуджина. Они мотались туда каждый день, несмотря на огромную занятость.
Собрав всех командиров: тысячников и сотников – двести человек, – для которых пришлось ставить одну большую юрту, Темуджин сказал:
– Вы мне нужны сейчас, будете нужны завтра и до конца дней. Поэтому каждый из вас для меня представляет ценность. Чтобы я больше не видел никого из командиров – пока что тысячников – без охраны, даже в курене. За непослушание этому приказу буду переводить в рядовые нукеры. Запомните это.
Друзья подошли к своей гере и нырнули под крышу. Внутри пахло совсем не так, как на старом месте. Но они были кочевники и легко привыкали к самым необычным обстоятельствам.
– Он сегодня не придёт, – продолжил Субудей, имея в виду Тохучара: – Я издали видел его женщину. Она уже в его юрте, – говоря это, Субудей подложил в не прогоревшие угли очага березовые поленья – еще один приказ Темуджина: прекратить тысячникам и сотникам жечь в очаге кизяк.
Чиркудай догадывался, что это распоряжение созрело под влиянием Ляо Шу, которому не понравился противный запах дыма от сухого помета.
Лениво поковыряв железным штырем в котле, Чиркудай улёгся на кошмы. Едой их снабжала Хоахчин, приходившая каждый вечер. А днем она убирала общую юрту и личную юрту Чиркудая. Субудей ей строго-настрого приказал, чтобы она его дом не трогала, и не совалась туда. Хоахчин опять назвала его разбойником и украдкой плюнула ему вслед.