Джек Ричер, или Гость
Шрифт:
– Очень умный человек, – заметил Ричер.
Харпер ничего не ответила. Отодвинув папку с делом Каллан, Ричер раскрыл дело Кук. То же самое сжатое повествование. Единственное отличие заключалось в том, что Кук, судя по всему, с раннего детства была нацелена на армию. Ее отец и дед были военными, а это, по мнению некоторых семейств, создает что-то вроде армейской аристократии. Кук очень быстро обнаружила, что ее пол сильно мешает мечтам о карьере. В деле имелись указания на то, что ей неоднократно пришлось подавать заявления с просьбой зачислить ее в школу подготовки офицерского состава. Кук вынуждена была добиваться
В конце концов ей все же удалось закончить военное училище, и она начала службу вторым лейтенантом. Сразу же попала в управление стратегического планирования, где мозговитые люди просиживают штаны, рассчитывая на то, что, когда наступит час испытаний, друзья останутся друзьями, а враги – врагами. Кук была произведена в первые лейтенанты и перевелась в штаб-квартиру НАТО в Брюссель, где завязала чересчур близкие отношения с одним полковником, своим начальником. Решив, что ее слишком долго не производят в капитаны, она пожаловалась на полковника.
Ричер очень хорошо помнил это дело. Никаких домогательств, по крайней мере таких, которые пришлось вытерпеть Каллан, не было и в помине. Никто не щипал Кук за попку и не делал непристойных жестов промасленными стволами пистолетов. Но правила изменились, начальству запретили спать со своими подчиненными, поэтому полковника, начальника Кук, с позором выгнали из армии, и он размозжил себе голову выстрелом в рот. Кук также рассталась с армией, вернулась из Бельгии домой и поселилась в коттедже на берегу озера в Нью-Гемпшире, где ее в конце концов и обнаружили мертвой в ванне, заполненной застывающей краской.
Патологоанатомы и криминалисты Нью-Гемпшира рассказали приблизительно то же самое, что их коллеги из Флориды, то есть совершенно ничего. Фотографии и протоколы были другие – и в то же время такие же. Серый бревенчатый дом, окруженный деревьями, входная дверь без следов взлома, внутри никакого беспорядка, непритязательная ванная комната, в которой господствующее положение занимало густеющее зеленое содержимое ванны. Пролистав папку, Ричер закрыл и отодвинул ее.
– Что ты думаешь? – спросила Харпер.
– Я нахожу, что краска – это очень странно, – ответил Ричер.
– Почему?
Он пожал плечами.
– Палка о двух концах, ты согласна? Краска уничтожает улики на трупе, что уменьшает риск, но ее транспортировка, напротив, существенно увеличивает риск.
– И еще краска – это очень характерная улика, – заметила Харпер. – Она выпячивает мотив убийства и прямо-таки кричит о том, что убийца связан с армией. Краска является своеобразной перчаткой вызова.
– Ламарр утверждает, что краска имеет большое значение с точки зрения психологии. По ее словам, убийца с ее помощью заявляет права армии на этих женщин.
Харпер кивнула.
– Да, именно для этого он заставляет жертвы снять штатскую одежду.
– Но если убийца настолько ненавидит этих женщин, что лишает их жизни, зачем ему предъявлять на них свои права?
– Не знаю. Проникнуть в мысли маньяка очень трудно.
– Однако Ламарр считает, что она проникла в мысли убийцы, – возразил Ричер.
В последней из трех папок было дело Лорейн Стэнли. Ее судьба напоминала судьбу Каллан, но только все произошло совсем недавно. Стэнли была моложе. Она имела звание сержанта и занимала самую нижнюю ступень служебной лестницы на огромном военном
– Сколько тебе лет? – вдруг спросил Ричер.
– Мне? – удивилась Харпер. – Двадцать девять. Я же тебе говорила. Это один из ЧЗВ.
– Ты из Колорадо?
– Из Аспена.
– Семья большая?
– Две сестры и брат.
– Старше или младше тебя?
– Все старше. Я в семье младшая.
– Родители?
– Папа фармацевт, мама ему помогает.
– Когда ты была маленькой, вы выезжали в отпуск всей семьей?
Харпер кивнула.
– Ну конечно. Большой каньон, пустыня Пейнтед и все такое. Однажды мы жили в палатках в Йеллоустоунском национальном парке.
– И вы всюду добирались сами?
– Разумеется. Микроавтобус, набитый детьми и вещами, счастливая семья. К чему все эти вопросы?
– И что тебе запомнилось о дорогах?
Молодая женщина скорчила гримасу.
– Они были бесконечными.
– Вот именно.
– Что «вот именно»?
– Мы живем в очень большой стране.
– Ну и?
– Каролину Кук убили в Нью-Гемпшире, три недели спустя Лорейн Стэнли была убита в Сан-Диего. На противоположном конце страны. По шоссе три с половиной тысячи миль, а может, и больше.
– Разве убийца ездит на машине?
Ричер кивнул.
– Ему нужно возить сотни галлонов краски.
– Возможно, у него где-то склад.
– Это лишь еще больше все усложняет. Если этот склад не находится на прямой, соединяющей Нью-Гемпшир, то место, где находится убийца, и Южную Калифорнию, то ему еще нужно сделать крюк. Так что расстояние увеличивается. Значительно.
– Ну и?
– Итого ему пришлось проехать три, а то и четыре тысячи миль, а потом еще наблюдать за домом Лорейн Стэнли. Можно это сделать за одну неделю?
Харпер нахмурилась.
– То есть семьдесят часов в пути со скоростью пятьдесят пять миль в час.
– Но он не сможет держать такую скорость. Ему придется проезжать через города. Где-то ремонтируют дороги, где-то пробки. Он не может превысить лимит скорости. Такой предусмотрительный преступник не станет рисковать тем, что какой-нибудь дорожный полицейский начнет обнюхивать его машину. В наши дни сотни галлонов камуфляжной краски обязательно вызовут подозрение, ты согласна?
– Ну, тогда сто часов в пути.