Джек-Соломинка
Шрифт:
Думает ли Джек на всю жизнь остаться рыбаком?
О нет, это дело не по нему! Он еще должен побродить по земле. Да, моряки, конечно, лучше узнают свет, но ему хочется побродить по земле.
— Выпей, Джек! — сказала Мэри-Джен, протягивая ему кружку.
Джек выпил. Он поддерживал все время локоть правой руки, чтобы она не ходила ходуном. Но чуточку она все-таки дрожала.
— А может быть, это неправда? — вдруг спросил он растерянно.
Все оглянулись на него.
— Да, может быть, это неправда? — повторила Мэри-Джен.
— Не мог рыцарь Бёрли жениться на Джоанне Друриком! Она ведь была в монастыре, — сказал твердо Джек.
Ему сразу стало весело от этой мысли.
— Он выкрал ее из аббатства Святой Джеральдины! — громко крикнула госпожа Элен.
— Сэр Саймон Бёрли, — пояснил Джек совсем спокойно, — это очень большой барин! Он однажды требовал моей смерти только потому, что торопился на охоту.
Мэри-Джен пристально взглянула на него.
— Выпей еще, — предложила она.
И Джек снова протянул кружку. Потом он положил голову на руки и засмеялся.
— Здорово ты подшутила надо мною, Джоанна! — сказал он хрипло. И сейчас же, подняв голову, испуганно оглянулся. Нет, никто не обратил на него внимания.
«Это я, вероятно, только подумал», — успокоил он сам себя.
Он выпил потом еще одну кружку, потом еще, еще и еще. Но тот хмель, от которого жизнь кажется пустой и легкой, не приходил.
Джек всю ночь пролежал с открытыми глазами.
— Здорово ты посмеялась надо мной, Джоанна! — сказал он, увидев в щели окна желтые пятна рассвета.
Он потянулся и хрустнул пальцами.
— Доброго утра, леди Джоанна Бёрли! — произнес он. — Ты ведь всегда вставала с рассветом. Или теперь у тебя появились другие привычки? Да, конечно, у такой важной дамы должны были появиться другие привычки.
И вдруг тонкая, как игла, жалость пронизала его всего насквозь.
«Сначала — сэр Гью, потом — мать Геновева, а теперь — рыцарь Бёрли!»
— Да, и с этим человеком тебе будет не легче, — сказал он и покачал головой.
Глава V
В это утро Джоанна, как и всегда, встала с рассветом. Ей трудно было сразу расстаться со своими привычками, хотя надо сказать, что на этой неделе ни один ее день не походил на предыдущий.
В понедельник, в присутствии отца Роланда, отца Ромуальда, матери Геновевы, сестры Клариссы, матери Розамунды, сестры Эвлалии, матери Сидонии, отца Бенедикта и старика стряпчего, Джоанна Беатриса Друриком объявила во всеуслышание о своем непреклонном желании принять святое Христово пострижение. [63]
63
Принять святое Христово пострижение — стать монахиней.
— Тебя ведь никто не понуждал к этому, моя маленькая Джоанна? — спросила мать Геновева ласково.
Одутловатая сестра Сидония быстро поднялась с места.
— Кто может говорить о принуждении! — закричала она. — Сейчас никто не поверит, но в молодости я была хороша, как божий ангел, и все-таки пошла в монастырь. И мать Эвлалия, и сестра Кларисса, которая еще и сейчас в расцвете красоты, и мать Розамунда — все мы дочери младших сыновей [64] и не получили ни полпенни приданого.
64
Все мы дочери младших сыновей. — По английской системе наследования все имущество после смерти отца переходит в род старшего сына, а младшие не получают ничего.
— Я говорю с леди Джоанной, — произнесла аббатиса строго.
Джоанна несколько минут молча смотрела ей прямо в глаза.
— Девушка, находящаяся в моем положении, не может рассчитывать на замужество, — сказала она отчетливо. — А в остальном жизнь монахини мало отличается от жизни светской женщины.
Мать Геновева чуть поморщилась. Девчонка немного напутала. А в последней фразе, пожалуй, заключался даже какой-то вызов ей, настоятельнице. Аббатиса приподнялась с кресла, но Джоанна уже замолчала. Она молчала и в церкви, когда отец Ромуальд огласил ее имя с амвона. [65]
65
Огласил ее имя с амвона — обряд, по которому за некоторое время перед пострижением объявляют в церкви имя будущей монахини.
Пострижение было назначено на пятницу.
Во вторник мать Геновева получила приглашение от сэра Гью присутствовать в Уовервилле на вскрытии завещания его покойного сына.
Племяннице сэр Гью передавал привет и свое благословение. Она не могла придумать ничего лучшего, как пойти в монахини. С ее характером при деньгах еще можно было бы ей подыскать мужа. Но он, сэр Гью, не собирается ей оставлять ни копейки. Когда он заикнулся о ней вдовому сэру Роберту Саймонсу, который достаточно богат, чтобы жениться на бесприданнице, тот отмахнулся обеими руками.
«Это все равно что получить в жены дикую кошку» — таковы были его подлинные слова.
Вместо матери Геновевы в Уовервилль поехал отец Ромуальд. Дело в том, что из Друрикома уже был послан к стряпчему бочонок французского вина, а монахиня не имела никакого желания просидеть ночь с пьяницами.
Во вторник же Джоанна получила разрешение взять на конюшне Мэгги. Эта дикая кобыла плохо шла под седлом, так как в прошлом году ее напугали волки. Она была норовиста, вздрагивала от малейшего шума и легко сбрасывала седока.
У поворота в Хемгет девушка встретила старую Джейн Строу. Женщина, как видно, шла проведать своего второго сына. Тома, что был в помощниках у монастырского садовника.
Она низко поклонилась барышне. У той слезы выступили на глазах: Джейн Строу была похожа на вставшего из гроба мертвеца. Но, стиснув зубы, Джоанна только гордо кивнула в ответ на низкий поклон.
Это был самый чудесный день в ее жизни. Все время рядом с ней скакал человек, с которым она могла говорить по душам и который отвечал так, как ей хотелось, потому что она сама его придумала.