Джентльменов нет - и привет Джону Фаулзу!
Шрифт:
– Я молодая женщина. – Голос Насти теперь звучал скорее жалобно, чем напористо. – Пойми меня! Было бы хорошо иметь виллу на Канарских островах или дом на Рублевском шоссе, но я понимаю, что нам это недоступно. Я и не требую многого. Но почему ты не хочешь приложить никаких усилий для того, чтобы оставить свой институт, в котором ты только и делаешь, что треплешься на занятиях со студентами о всякой ерунде и почти не занимаешься наукой, и попробовать себя в другом деле! Неужели тебе будет хуже, если вместо очень средней по нынешним временам зарплаты ты будешь получать гораздо больше? Мы сможем тогда поехать отдыхать куда-нибудь
В этом разговоре для Юры не было ничего нового – все это он слышал уже тысячу раз. Но каждый раз невольно он опять оказывался втянутым в обсуждение одной-единственной проблемы: почему они не могут жить, как все нормальные, современные люди.
– Ну чем тебе плохо живется, я не понимаю! – Он отстранился от Настиного лица и даже отошел на шаг, чтобы таким образом сохранить хоть какое-то подобие самостоятельности. – Я зарабатываю достаточно, чтобы не голодать, покупать книги и быть более-менее прилично одетым. Твоего заработка для тебя тоже хватает. Почему я должен корпеть на работе целый день? Я люблю быть дома, люблю готовить еду. Если хочешь знать, даже мыть полы в собственной квартире доставляет мне удовольствие! Мне нравится никуда не спешить, проводить по нескольку часов в неделю в букинистических магазинах, лежать на диване и читать книги. Неужели человек не может себе позволить жить так, как он хочет? В конце концов, я рад, что ты зарабатываешь больше меня, но я же не беру у тебя твои деньги! – Вода заполнила раковину до краев и угрожала выплеснуться на пол, затопив соседей снизу. Юра подскочил и закрутил воду. – Кстати, что ты собираешься делать с этой камбалой?
– Кстати, почему, когда я пытаюсь серьезно поговорить с тобой о жизни, ты все время переводишь разговор на другую тему?
– Давай я лучше пожарю рыбу! Сядь и расслабься! – Юра снял пиджак и засучил рукава рубашки. Ему не хотелось фантазировать, но он хотел забыть их разговор. – Представь себе палубу белого корабля где-нибудь в Атлантике, на борту которого написано незнакомое имя, какая-нибудь «Королева Мария»... Сушатся рыболовные снасти, на ярком солнце на корме возле электрической плитки возится грузный бородатый человек в холщовом фартуке и жарит только что пойманную камбалу. Я будто чувствую аромат жареной рыбы! По-моему, у нас еще оставалось немного вина, ты не помнишь? Посмотри в холодильнике!
– Не знаю, как на корабле, а в моей семье было принято, чтобы папа зарабатывал деньги, а мама возилась на кухне, – вздохнула Настя. – Но если тебе так хочется, пожалуйста, жарь!
Она отошла от плиты и села за стол, рассеянно развернула журнал, брошенный Юрой. А тот с видимым удовольствием вымыл картошку и взялся за рыбу.
– Тебе надо было бы стать поваром! Или женщиной, – сказала она в Юрину спину и перевернула страницу. «Если супруг слаб в постели, мало зарабатывает, но хороший отец для детей и отлично готовит, лучше самой наладить погоду в доме...» Еще одно компетентное мнение.
Настя встала и достала из холодильника бутылку вина. Анапское вино отличалось вполне приличным качеством и вполне доступной ценой. Но Насте хотелось другого. Французского, испанского, на худой конец – аргентинского. Даже кьянти, вино итальянских крестьян и немногочисленного
– К рыбе лучше подходит белое вино, но к камбале и сухое красное тоже будет неплохо, – мимоходом заметил Юра. Он был сейчас озабочен тем, как перевернуть на другую сторону раскаленной сковороды уже поджаренную с одного бока рыбину, чтобы она не развалилась.
– Послушай, ты был хорошим отцом своему сыну? – вдруг задумалась Настя над прочитанным отрывком статьи.
– Надеюсь, что да, – отозвался Юра, удивившись такому вопросу. – Во всяком случае, мне больше нравилось дома нянчить ребенка, чем уходить от него на работу. Я очень протестовал, когда сына отдали в ясли. Он сильно болел, но жена хотела работать, а работала она в банке и так же, как ты, заставляла меня реально смотреть на вещи.
– Но ты не соглашался, и поэтому вы развелись, – подвела итог Настя.
Юра ловко и аккуратно перевернул-таки камбалу.
– Развелись мы, когда мальчика увезли жить в другой город к бабушке и дедушке, и нам с женой стало совершенно нечего делать вдвоем. Она все чаще засиживалась на работе, потом вообще перестала приходить домой ночевать, и тогда я вернулся сюда, в мою маленькую квартирку, где мне никто не мешал читать мои книжки и до двенадцати валяться в постели в те дни, когда занятия в институте были во второй половине дня. А через некоторое время я встретил тебя...
– И вот я опять гоню тебя на работу!
– Сделай соответствующие выводы! – Юра полюбовался безупречно поджаренной камбалой, выложил ее на блюдо и сбрызнул лимонным соком. – Картошка тоже готова, прошу к столу!
Юра поставил приборы, положил еду на тарелки и отобрал у Насти журнал.
– Поешь, может, будешь добрее! – Он выпил вина и стал есть с видимым удовольствием, смакуя каждый кусочек и даже тихонько причмокивая.
У Насти совершенно не было аппетита. Чуть поковыряв вилкой рыбу, она даже не притронулась к картофелю и снова с сердитым видом взялась за журнал.
– Имей в виду, настоящие кулинары всегда обижаются, когда люди за столом плохо едят, – заметил ей Юра, покончив с рыбой, и встал, чтобы заварить в настоящем фарфоровом чайнике чай.
– Раз уж ты начал зачитывать мне различные мнения по поводу семейной жизни, позволь я продолжу чтение вслух, – не без ехидства заметила Настя и подняла журнал повыше к свету. – Вот высказывается еще одна известная актриса: «Женщина должна сообщать мужу только то, что ему будет приятно услышать, не повышать голоса, быть мягкой, нежной... Кто-то скажет, что это лицемерие. Да, так и есть, но без этого не получается семейная жизнь...»
Настя прищурила колдовские глаза и зло посмотрела на Юрину спину. Насыпав заварку и налив кипяток, Юра поставил чайник на стол и только после этого, тоже с раздражением, посмотрел на подругу.
– Это ты о чем?
Настя притворно вздохнула:
– Да все о том же. Как здесь и написано, ежедневно не устаю повторять, какой ты замечательный, способный, красивый – только с тебя это все скатывается, как с гуся вода. Не действует ничего! Возьмись же за ум наконец! Тебе уже тридцать восемь! Пора наконец превратиться в мужчину.