Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 10
Шрифт:
— Зайдем на Маунт-стрит, а потом пойдем в кино. В холле Блор подал Динни записку.
— Был сэр Джералд Корвен, мисс, и оставил вам вот это.
Динни вскрыла письмо.
«Дорогая Динни,
Я уезжаю из Англии завтра, а не в субботу. Если Клер передумала, буду счастлив увезти ее с собой. Если нет — пусть не рассчитывает на мое долготерпение. Я оставил ей на этот счет записку у нее на квартире, но так как не знаю, где она, то написал и вам для верности. Она сама или записка от нее застанут меня завтра, в четверг, в «Бристоле» до трех часов дня. После этого a la guerre comme a la guerre [55].
Засим — с глубоким сожалением, что все сложилось так нелепо, и с пожеланием лично вам всего хорошего,
Искренне ваш,
Джералд Корвен».
Динни прикусила губу.
— Прочти!
Клер прочитала записку.
— Не пойду. Пусть делает, что хочет.
Пока они приводили себя в порядок в комнате Динни, вошла леди Монт.
— А! — сказала она. — Теперь и я могу вставить словечко. Ваш дядя опять виделся с Джерри Корвеном. Как ты намерена поступить, Клер?
Клер повернулась к тетке, и яркий свет упал на ее щеки и губы, которые еще не были окончательно «приведены в порядок».
— Я к нему никогда не вернусь, тетя Эм.
— Можно сесть на твою кровать, Динни? Никогда — это очень долго… а тут еще… этот мистер Кревен… Я уверена, что у тебя есть принципы, Клер, но ты слишком хорошенькая.
Клер перестала подкрашивать губы.
— Ты очень добра, тетя Эм, но, право, я знаю, что делаю.
— Подумаешь, утешение! Когда я сама это говорю, то уверена, что непременно сделаю глупость.
— Если Клер обещает, тетечка, она исполнит.
Леди Монт вздохнула.
— Я вот обещала моему отцу не выходить замуж целый год, а через семь месяцев появился ваш дядя. Всегда появляется кто-нибудь…
Клер стала поправлять мелкие локоны на затылке.
— Обещаю целый год быть тише воды, ниже травы. Думаю, к тому времени я пойму, что мне надо, ну а уж если не пойму…
Леди Монт пригладила рукой одеяло.
— Обещаешь? Положа руку на сердце?
— По-моему, не надо, — быстро вмешалась Динни. Клер приложила пальцы к груди.
— Кладу руку на то место, где у меня должно быть сердце.
Леди Монт встала.
— Лучше, если бы она переночевала сегодня здесь, Динни, как ты думаешь?
— Да.
— Тогда я скажу, чтобы приготовили комнату. Цвет морской воды тебе действительно идет больше всего, Динни. Лоренс говорит, будто у меня нет моего цвета.
— Черный и белый, тетечка.
— Чепуха!.. С тех пор как Майкл поступил в Винчестер, я не была в Аскоте — из экономии. К обеду приедут Хилери и Мэй. Переодеваться не нужно.
— О! — удивилась Клер. — Дядя Хилери знает обо мне?
— Он человек очень широких взглядов, — пробормотала леди Монт, — но, понимаешь, я ведь не могу не огорчаться!
Клер поднялась.
— Поверь мне, тетя Эм, Джерри долго страдать не будет: не такой он человек.
— А ну, встаньте спина к спине… Я так и думала — Динни на дюйм.
— Во мне пять футов пять дюймов, — сказала Клер, — без туфель.
— Прекрасно. Когда вы будете готовы, приходите вниз.
Леди Монт поплыла к двери, бормоча: «Полить Соломонову печать [56] — напомнить Босуэлу», — и вышла.
Динни вернулась к камину и снова уставилась на пламя.
За ее спиной раздался голос Клер:
— Я петь готова от радости, Динни! Целый год настоящих каникул, во всех отношениях! Я рада, что тетя Эм заставила меня дать обещание. Но какая она чудачка!
— Вовсе нет! Она самый мудрый член нашей семьи. Если относиться к жизни слишком серьезно, ничего не выйдет. А она не относится к жизни серьезно. Может быть, и хочет, да не может.
— Но у нее ведь нет никаких серьезных забот.
— Если не считать мужа, троих детей, нескольких внуков, двух хозяйств, трех собак, нескольких бестолковых садовников, отсутствия денег и двух страстей: одной — выдавать всех замуж и женить, а другой — вышивать по канве. Кроме того, она изо всех сил старается не располнеть.
— Ну, она выглядит очень хорошо. Что ты посоветуешь мне делать с этими вихрами, вот тут, Динни? С ними прямо наказание! Подстричь их, что ли, опять?
— Пускай пока растут. Мы не знаем, какая будет мода, — может быть, локоны.
— Для чего, по-твоему, женщины следят за собой? Чтобы нравиться мужчинам?
— Конечно, нет.
— Значит, чтобы вызывать друг у друга зависть?
— Больше всего — чтобы не отстать от моды. Во всем, что касается наружности, — женщины прямо какие-то овцы.
— А в области морали?
— Разве у нас есть мораль? Во всяком случае, это мораль, созданная мужчинами. Природа дала нам только чувства.
— У меня нет чувств.
— Ты в этом уверена?
Клер рассмеялась.
— По крайней мере сейчас.
Она надела платье и уступила Динни место перед зеркалом.
Священник, паства которого живет в городских трущобах, ужинает в гостях не для того, чтобы наблюдать человеческую природу. Он ест. Хилери Черрел провел большую часть дня, а также время, предназначенное для еды, выслушивая жалобы своих прихожан, не делавших запасов на завтра, потому что им не хватало их на сегодня, и теперь поглощал стоявшие перед ним вкусные блюда с большим воодушевлением. Если даже ему стало известно, что молодая женщина, которую он обвенчал с Джерри Корвеном, порвала брачные узы, он и виду не подал, что знает об этом. Он сидел рядом с ней, однако ни разу не коснулся ее семейной жизни и рассуждал только о выборах, французском искусстве, лесных волках в зоологическом саду Уилснейд и новой системе постройки школ, с разборной крышей, при которой можно заниматься на воздухе, в зависимости от погоды. По его длинному лицу, морщинистому, задумчивому и доброму, иногда скользила улыбка, как будто он что-то вспоминал или обдумывал, но молчал об этом, и только изредка он поглядывал на Динни, словно хотел сказать: «Вот подожди, мы с тобой потолкуем».