Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 14
Шрифт:
Энтони. Не могу?
Энид. Мы же видим, как они бедствуют. Помнишь мою горничную Анну — она вышла замуж за Робертса?
Энтони кивает.
Так все это нехорошо. У нее больное сердце, а с тех пор, как началась забастовка, она плохо питается. Я это знаю точно, отец.
Энтони. Бедная женщина! Помоги ей, дай ей все, что нужно.
Энид. Робертc не позволяет ей ничего принимать
Энтони (задумчиво смотрит перед собой). Я не могу отвечать за чужое упрямство.
Энид. Они так все страдают! Папа, прекрати забастовку, ну, пожалуйста, хотя бы ради меня.
Энтони (пристально поглядев на дочь). Ты ничего не понимаешь, дорогая.
Энид. Если бы я была в правлении, я сумела бы что-нибудь сделать.
Энтони. Интересно, что бы ты сделала?
Энид. Это потому, что ты не любишь уступать. В этом нет никакой…
Энтони. Договаривай.
Энид. Нет никакой необходимости.
Энтони. Что ты знаешь о необходимости? Ты лучше читай свои романы, музицируй, веди умные разговоры, но не пытайся просвещать меня насчет того, что лежит в основе такой схватки, как эта.
Энид. Я здесь живу и сама все вижу.
Энтони. Как ты думаешь: что стоит между тобой, твоим классом, и этими людьми, которых ты так жалеешь?
Энид (холодно). Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, папа.
Энтони. Есть люди, которые трезво смотрят на вещи и обладают достаточной выдержкой, чтобы постоять за себя. Если б не они, через несколько лет ты со своими детьми жила бы в таких же условиях, как и рабочие.
Энид. Ты не знаешь, в каком они ужасном состоянии!
Энтони. Я все знаю.
Энид. Нет, не знаешь! Если бы ты знал, ты бы не…
Энтони. Это ты не знаешь элементарных истин. Кто-то все время ограждает тебя от непрекращающихся требований рабочих. А иначе, ты думаешь, тебя бы пощадили? Нет, пощады не жди. Сначала, дорогая, ты лишишься сентиментов, потом культуры и всех жизненных удобств.
Энид. Я не верю в барьеры между классами.
Энтони (раздельно). Ты не веришь в барьеры между классами?
Энид (холодно). И я не понимаю, какое это имеет отношение к нашим делам?
Энтони. Такие, как ты, поймут это поколения через два.
Энид. Но ведь все упирается в тебя и Робертса, папа! Ты сам знаешь.
Энтони выпятил нижнюю губу.
Это погубит Компанию.
Энтони. Позволь мне судить об этом.
Энид (обидчиво). Я
Энтони (с грустной улыбкой). Что же ты собираешься предпринять?
Энид. Это мое дело.
Энтони молча смотрит на нее. У Энид дрогнул голос, она гладит отца по рукаву.
Папа, ты знаешь, что тебе вредны все эти заботы и волнения. Помнишь, что велел доктор Фишер?
Энтони. Не нам, старикам, слушать, что болтают старые бабы.
Энид. Ты же добился уже многого, если это в самом деле для тебя вопрос принципа.
Энтони. Ты так считаешь?
Энид. Не надо, папа! (Еле сдерживает рыдания.) Ты мог бы… мог бы подумать и о нас.
Энтони. Только тем и занят.
Энид. Но ты вконец подорвешь здоровье.
Энтони (медленно). Дорогая, неужели ты думаешь, что я струшу? На это можешь не рассчитывать.
Снова входит Тенч с бумагами. Он в неуверенности останавливается, глядя на них, потом набирается мужества.
Тенч. Прошу прощения, мадам, мне хотелось бы покончить с этими бумагами до завтрака.
Недовольно посмотрев на секретаря, Энид перевела взгляд на отца, затем резко повернулась и пошла, в гостиную.
Тенч (подавая Энтони бумаги и перо, нервно). Не угодно ли подписать, сэр?
Энтони берет перо и подписывает. Тенч стоит с промокательной бумагой в руках за его стулом и говорит, волнуясь.
Своим положением я обязан только вам, сэр.
Энтони. Ну и что?
Тенч. Я должен видеть все, что происходит. Я… я целиком завишу от Компании. Если что-нибудь случится, я погиб. (Энтони кивает.) Жена только что родила второго. Голова кругом идет. Да и налоги нам приходится платить большие!
Энтони (мрачно шутит). Наверное, не больше, чем нам.
Тенч (нервно). Ну, конечно, сэр. Я знаю, как много значит для вас Компания.
Энтони. Еще бы! Я основал ее.
Тенч. Конечно, сэр. Если забастовка не прекратится, дела примут серьезный оборот. Полагаю, что члены правления начинают это понимать.
Энтони (иронически). Неужели?
Тенч. Я знаю, что у вас твердые взгляды и вы привыкли смотреть фактам в лицо. Но мне кажется, что членам правления это не нравится, сэр.