Эдик. Путешествие в мир детского писателя Эдуарда Успенского
Шрифт:
Я не помню. Или, может быть, не хочу помнить. Но одну хорошую русскую пословицу помню: «Пьяному море по колено». А финское счастье пьяницы — в том, что я не утонул.
Ээту для меня — все равно что молодость. Ничто не вернется, сказал бы пастор со своей характерной интонацией. Воспоминания тем не менее сохраняются. Если бы на прежнего Эдуарда взглянуть на минутку издалека, на этого вьюна, словно вертящегося вокруг собственного пупка, вероятно, и не сообразишь совсем, о каком человеке идет речь. Но то же письмо говорит и о других сторонах этого человека, горизонтах ума и души Эдуарда. Он, кажется, действительно был не равнодушен к людям, даже незнакомым. Так, Эдуард
В Советском Союзе большинство лекарств были доступны только партийной элите, поэтому приходилось пробовать другие средства. И речь шла не о первой или о последней подобной просьбе. Маленькая девочка страдала, ее родители мучились; нужно же было им помочь. Эдуарда болезнь ребенка, видно, действительно тронула.
Каждый человек имел свою сеть, ту самую «маленькую мафию», как называл ее Эдуард. Это маленькая мафия была, однако, по своей природе позитивная, не преступная, ее целью было прежде всего помочь каждому своему члену. Если человек попадал в сеть, то получал и номера телефонов входящих в нее людей, что было почти подарком небес, поскольку печатных телефонных справочников в Москве не было.
Давать номера телефонов и обмениваться ими — это было одно из важнейших социальных деяний; не только жестом и проявлением доверия и доброжелательности, но и полезнейшим из полезных действий. В таком частном телефонном справочнике каждого круга обнаруживался спектр почти всех профессий. Не было ничего важнее: нужда в подхалтуривающих умельцах любого профиля была в Советском Союзе все время. Если сейчас не сломано, сломается потом. Но принадлежащий к сети специалист приходил и чинил; если не как-нибудь иначе, так российским решением: с помощью изоленты, проволоки, ведра, патрубка, клея, быстроразъемного соединения… Такие подручные средства я использую и сам. У них есть одно плохое качество, а именно то, что временная вспомогательная конструкция грозит остаться постоянной, а с эстетической точки зрения она, возможно, не самая красивая… Но если она работает, то этого достаточно. В нашем доме в сельской местности это уже становится будничной повседневностью.
Сеть раскрывала и путешественникам, что у них в дефиците: в списках оказывались всевозможные вещи от винтов-болтов и оконной замазки до левого бокового зеркала старого «Опеля» (модели 1976 года)…
Всегда что-то где-то находилось и доставалось. И потом ехало в Советский Союз. «Я опять вернулся благополучно и добрался как Дед Мороз, все были рады подаркам», — писал Ээту.
В Советском Союзе того времени все было нужно. Подарок за подарок, услуга за услугу. Водопроводчик хотел попасть на театральное представление, которое уже год шло с аншлагом; билет находился у директора театра, которому, со своей стороны, был нужен электрик. А для электрика разыскивали букинистические издания Достоевского, которые тот любил. Опять-таки — Азия. Но и глубокая человечность тоже.
В советском обществе человек вернулся к истокам, к той первобытной стадии, на которой еще только образовывались общества, а скорее даже общины. Каждое утро стоял вопрос как о походе в лес, так и о собирательном и меновом хозяйстве. На работу отправлялись с авоськой — сетчатой хозяйственной сумкой, а вечером возвращались домой с авоськой, полной добычи. Там могло найтись все, что
Снова и снова перебираю письма и погружаюсь в их чтение, то полностью, то выборочно. С каждой фразой вспоминается что-то забытое. В 1985 году Эдуард смог с моей помощью купить видеокамеру. Разумеется, не себе, а Столбуну. Этой камерой Столбун вместе с персоналом снимал свои методы лечения и демонстрировал их потом «редакциям газет и журналов и важным организациям». Эдик тоже принадлежал к числу ревностных зрителей: «У Столбуна ребята сделали на твоей аппаратуре изумительный фильм. Он произвел сильное впечатление. Мы видели человека, алкоголика до лечения и после. Видели, как в театре выступают актеры — бывшие алкоголики в синих халатах…»
Пьеса была «Сирано де Бержерак». Это уже что-то. Положиться на старую добрую базовую культуру и в этом деле — на меня это производит впечатление до сих пор. Не фигня, не стеб и не ржачка, которые предлагает наше нынешнее время, как в Финляндии, так и в России, а что-то реальное, чем человечество может и сможет и впоследствии гордиться.
Культура лечит. По крайней мере, могла бы, если бы ей дали возможность.
Любящий животных Эдуард опять приобрел нового питомца: «В селе Троицкое пацаны принесли нам подбитого галчонка. Мы выхаживаем его и лечим. Восхитительное существо! Ест с руки. И из всех тарелок».
Село Троицкое по-прежнему было этаким Простоквашиным, хотя и не послужило для него прототипом. Теперь село стало коттеджным раем, в первую очередь для состоятельных людей, из прежних жителей только Чиж все еще живет там каждое лето. А бревенчатый дом Ээту, который тот подарил своей дочери, первый муж дочери Саша продал; он весело избавился от избы перед самым разводом. Но в январе 2008 года Эдуард пишет как ни в чем не бывало торопливое письмо по электронной почте, из которого ясно, что он опять переехал, на этот раз именно под Троицкое, в нескольких десятках километров от Москвы. Переделкино, значит, пришлось оставить. Никаких объяснений он не дает, только пишет, что мобильный телефон работает в новом доме плохо, а доступа в Интернет нет совсем. Так что некоторое время вестей о нем я получать не буду.
Возвращение в Простоквашино, таким образом, все-таки произошло, думаю я. Почему? И тут на память приходит сообщение по электронной почте более чем пятилетней давности: компания по производству мороженого предложила тогда Эдуарду новый дом поблизости от Троицка в компенсацию за то, что она сможет использовать название «Простоквашино» и персонажей книги в своей рекламе. Значит, согласие на это было дано. Вафельные рожки «Кот Матроскин» и грушевые эскимо «Почтальон Печкин»?
Что-то вроде этого, помнится, я уже видел.
Но сейчас мы говорим о времени на двадцать лет раньше. Тогда любое письмо всегда заканчивалось учтивыми приветствиями: «Нижайший поклон Антсу. Привет Антти, Яркко, Эрно, Алппо, Туомасу и президенту Койвисто».
Когда Эдуард согласился руководить Киностудией имени Горького, я, как уже имеющий опыт трудовой жизни и жизни вообще, предупреждал его об организациях и людях. Поскольку мои дни на руководящей работе были позади, я мог сказать кое-что личное. Если у тебя нет нужды в деньгах, подумай еще. Зарабатывать на жизнь, конечно, нужно, но так, чтобы душа и ум сохранились. А люди были и остаются повсюду в мире одинаковыми. Есть хорошие, есть немного похуже, а есть и совсем плохие. «Характеры», как говорят по-русски, воздевая руки.