Единое правление
Шрифт:
Он отвечает по первому звонку — вот за что мы, бл*дь, ему платим.
— Босс, что случилось?
— Это Холли. Она упала в обморок и ни хрена не приходит в себя, док. Мы в больнице, и все эти бесполезные мудаки ни черта не делают, чтобы помочь ей.
— Хорошо, в какой больнице?
— Пресвитерианская.
— Я сейчас буду. Тео, не делай глупостей. Я уверен, что они делают все, что могут.
— Да, но всего, что они могут, ни хрена не достаточно, — кричу я, вешая трубку.
—
— Слава, бл*дь, Богу! Никогда, бл*дь, больше так со мной не поступай, — говорю я, толкая ее обратно на кровать. — Не вставай. Лежи спокойно.
— Что? Почему? Где я? — Она оглядывает комнату.
— Ты в больнице. Ты потеряла сознание, Холли. Ты была в отключке целый час. Целый гребаный час, и эти гребаные врачи-идиоты не смогли ни черта сделать, чтобы привести тебя в чувство.
— Мистер Валентино, нам нужно ее осмотреть, — вмешивается врач, стоящий у меня за спиной.
— Ти, я в порядке. Послушай, я не сплю и нахожусь в сознании. Мне очень жаль. Я не знаю, что случилось.
— Ты не виновата. — Я наклоняюсь и целую ее в лоб. Повернувшись, я бросаю на доктора свой самый ледяной взгляд. — Мне нужны все гребаные анализы, которые вы можете сделать. Я хочу знать, какого хрена она вырубилась на целый час. Я думал, что мы справились с этой ерундой с обмороками после того, как избавили ее от страха перед оружием.
— Хорошо, если вы освободите комнату, мы сможем осмотреть ее.
Я смотрю на него, наклонив голову, пытаясь определить, он храбрец или глупец. Я выбираю глупость.
— Он может остаться. Он должен остаться, — говорит Холли, хватая меня за руку, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь, о чем этот сукин сын, скорее всего, пожалеет.
— Хорошо, а что насчет него? — Мужчина жестом указывает на Нео.
Холли смотрит на меня, не зная, что ей делать.
— Нео, принеси ей что-нибудь поесть и какой-нибудь приличный гребаный кофе.
Он переводит взгляд с меня на Холли и кивает.
— Позвони мне, если он выйдет из-под контроля, Холли. — Он ухмыляется и выходит из палаты.
— Итак, миссис Валентино, как вы себя чувствуете? — спрашивает доктор Димвит.
— Что это за гребаный вопрос? Она больше часа была в отключке. Как, по-вашему, она себя чувствует? — Я рычу.
— Ти, прекрати. Дай доктору сделать свою работу, и я смогу поехать домой.
— Домой? Ты не поедешь домой, Dolcezza. Им нужно сделать все возможные анализы и прочее дерьмо.
— Я в порядке. Чувствую себя хорошо. У меня болит голова, и меня слегка подташнивает. Но в остальном я в порядке.
— Когда вы в последний раз ели, миссис Валентино?
— О, вчера вечером, — отвечает Холли, и я проклинаю себя за то, что не позаботился о том, чтобы она позавтракала
— Когда у вас был последний менструальный цикл?
Так, теперь я действительно хочу пристрелить доктора Димвита. Это, бл*дь, личный вопрос, и, честно говоря, не его дело. Но когда я ломаю голову, пытаясь вспомнить, у меня ничего не выходит. Я смотрю на Холли, ожидая ее ответа.
— Я не уверена, — тихо говорит она, как будто все еще думает.
— Есть ли вероятность того, что вы беременны? — продолжает доктор Димвит.
— Да, — говорю я в то же время, когда Холли отвечает:
— Нет.
— Dolcezza, не знаю, рассказывал ли тебе кто-нибудь о птичках и пчелках, но когда ты делаешь то, что мы с тобой делаем так чертовски хорошо… — Я ухмыляюсь, видя, как краснеют ее щеки. — …ты, как правило, беременеешь.
— Я знаю про птичек и пчелок, идиот. — Она хмурится. — Я не беременна. Это невозможно. Я не готова к беременности.
— Ну да, тогда я сделаю тест, чтобы исключить это. Такие вещи происходят не тогда, когда мы готовы, миссис Валентино.
— Я не беременна, — сурово говорит Холли. Я тянусь за спину, чтобы убедиться, что мой «Глок» находится вне пределов ее досягаемости, потому что, судя по тому, как она пристально смотрит на этого парня, я бы поостерегся оставлять пистолет на виду, чтобы она его случайно не пристрелила.
— Хорошо, через минуту я пришлю медсестру с тестом. Все остальные исследования ничего не показали. Нет никаких медицинских причин для вашего внезапного обморока. Я бы объяснил его тошнотой и тем, что вы не ели более четырнадцати часов.
— Спасибо, — выдавил я из себя настолько вежливо, насколько смог. Я чертовски зол, что был так невнимателен к ее нуждам этим утром. Я жду, пока доктор выйдет из палаты, и только потом поворачиваюсь к Холли. Я не могу сдержать огромную ухмылку. Мои глаза устремлены прямо на ее живот, прямо туда, где, вполне возможно, сейчас растет мой сын.
Я кладу руку ей на живот, и она тут же отталкивает ее.
— Прекрати. Я не беременна, черт возьми.
— Ну, я думаю, ты можешь быть. У нас было много незащищенного секса, Холли.
— Я принимаю таблетки, каждый день.
— Ты никогда не пропускала? Совсем? Ни одной? — спрашиваю я, любопытствуя. Она думает об этом, и в тот момент, когда осознание приходит, она бледнеет. — Черт, Холли, все в порядке. Все будет хорошо.
— Не будет. Я действительно пропустила. Когда ты умер… когда я думала, что тебя больше нет, я неделю ничего не принимала, Ти. Целую неделю. И тогда у нас был секс.
— Dolcezza, то, что ты беременна, не так уж и плохо. Наша семья растет, — это хорошо, да? — Я не понимаю, почему она так волнуется. Я в чертовом восторге от мысли, что у Холли будет от меня ребенок.