Единородная дочь
Шрифт:
Ты скользишь дальше, все глубже и глубже в шоколадно-ледяную тьму.
Как-то, с год назад, вы с папой сидели на тахте и листали альбом шедевров живописи. На твоей любимой картине «Рождение Венеры» в огромной ракушке гребешка стояла женщина с длинными волосами такого же цвета, как начинка из тыквенного пирога «Тейстикейк». И тогда ты решила, что именно вот так к тебе приплывет когда-нибудь твоя мама. Здесь, на дне пролива Абсекон, раскроется гигантская ракушка и из нее выберется Бог, поднимется на поверхность и начнет расспрашивать людей: «Вы не знаете, где живет моя девочка, Джули Кац?» — «Да, да, она ждет вас. Отправляйтесь к маяку на мысе Бригантин». Каждый
Однажды на полу пещеры что-то забелело. Ты осторожно потрогала ногой — что-то твердое, похороненное под слоем песка. И ты принялась разгребать песок. Так надеялась, что обнаружишь сейчас нечто такое… Будешь копать и копать, пока на поверхности не покажется та самая гигантская ракушка, и она откроется, и из нее…
Увы, перед тобой не врата в райскую обитель, а череп, белая безжизненная маска, как те, в которые наряжаются на Хэллоуин. Пустые глазницы, безгубый оскал. Ты продолжаешь копать. И вот леденящая душу находка полностью предстает твоему взору, каждая косточка на месте. Тебя пронимает дрожь. Это, наверное, моряк с одного из тех кораблей, о которых часто рассказывал папа. Бедняга пошел ко дну вместе с «Уильямом Роузом» или «Люси II». Ты сжимаешь костяную длань, грубую и холодную, как коралл, жмешь все крепче, крепче…
Оживлять нельзя. Они все ждут от тебя чуда. Совершишь чудо, и тебя заберут.
Возвращение требует большой осторожности. Всплывать сразу нельзя. Если спасатели увидят ребенка на опасной глубине, они такой трам-тарарам устроят! Поэтому ты медленно бредешь по дну, пока над головой не появляются чьи-то ноги, болтающиеся в воде, словно корни кувшинок.
Ты всплываешь, разбивая зеркальную поверхность, и ощущаешь на лице чистый горячий воздух. На Променаде толпа отдыхающих, снующих из одного казино в другое. А на дне залива солнце, словно чья-то мама, присматривающая за тобой, мягкое, спокойное, терпеливое. Здесь же оно горячее и безжалостное. Именно так многие представляют себе Бога. Бог — твоя мама, но что толку, если она ни разу не прислала тебе открытку на день рождения. С чего вдруг ей вздумалось запихнуть тебя в эту дыру, в этот грязный старый город, где взрослые только тем и занимаются, что играют в разные глупые игры? Это нечестно. Вот у Фебы есть мама. У всех есть.
Ты, прищурившись, поглядываешь на слепящее солнце и думаешь: что, если в этот момент Бог украдкой поглядывает с небес и видит, как здорово его крошка умеет плавать?
В конце четвертого класса Джули и ее одноклассники должны были написать сочинение на тему «Мой лучший друг». Проблема прежде всего состояла в том, как рассказать о Фебе и не навлечь при этом на себя и на подругу неприятностей. «Прежде всего, — начала Джули, — мне нравится дружить с Фебой Спаркс, потому что с ней всегда весело».
Благодаря Фебе Джули умела мастерски забрасывать камни в окна пустовавших бунгало и забираться в плавательные бассейны отелей. Только за последний месяц Феба научила Джули курить, разрисовывать из пульверизаторов фургоны, запускать бумажных змеев с написанными на них ругательствами, а еще, стоя на железнодорожном мосту, писать, как мальчишки, искристой струйкой.
«С моей лучшей подругой мы любим продавать герл-скаутское печенье», — продолжала Джули.
Корни
— Полусирот, вроде нас с тобой, всегда балуют, — заметила Феба, вручая Джули свои сокровища, которые хранила в седельной сумке, переброшенной через деревянного львенка. Этого львенка она в свое время стащила с разобранной карусели на Железном пирсе.
— Что значит «балуют»?
— Мы всегда получаем все, что захотим. Просто наши родители чувствуют себя виноватыми, что не женились или не вышли замуж.
— Ты что же, надеешься, что твой папа когда-нибудь заявится? Вот так возьмет и войдет однажды вечером в дверь, наверное, во время ужина?
— Я все время об этом думаю. Мама говорит, что он биолог-маринист, очень умный и талантливый. — Феба вытащила обойму дымовух, имитирующих сигареты. — Чудно, я никогда даже фотки его не видела, но запросто представляю, как он стоит в своей форме и смотрит в микроскоп.
— Знаешь, что я думаю? — Джули выудила из сумки резиновую какашку, которую они иногда засовывали в лотки игровых автоматов. «Машина какает!» — визжали они, непременно собирая толпу любопытных. — Я думаю, твоей маме и моему папе нужно пожениться.
Феба распечатала одну дымовуху и залихватски сунула в рот, как «Мальборо».
— Невозможно.
— Почему?
— Ты еще маленькая, чтобы понять.
— Я старше, чем ты.
— Все равно не поймешь, — отрезала Феба, попыхивая дымовухой.
«Мы любим играть в классики, прыгать через скакалку. Мы с моей лучшей подругой Фебой знаем столько разных игр», — писала Джули.
За два дня до своего десятилетия Феба решила отвязаться «на небольшой вечеринке, только ты и я, Кошка [5] », в пустующем отеле «Довиль», чьи рассыпающиеся останки купило новое стильное казино под названием «У Данте».
5
Кац — кошка (идиш).
Обвисшая дверь на Сент-Джейкоб-авеню была слегка приоткрыта, и худая как тростинка Феба без труда проскользнула внутрь. Как следует долбанув ногой по двери, она заставила створку отойти настолько, чтобы толстенькая Джули с ее увесистой продуктовой сумкой тоже смогла протиснуться.
В подвале было темно и сыро, воняло, как из помойной ямы. Они поднялись по стонущей лестнице в ресторан под названием «Аку-Аку». Пол был усеян битым стеклом, на столах — грязные белые скатерти и кругом, словно выпавший снег, толстый слой пыли. Феба скинула армейский рюкзак матери на ближайший стол и извлекла из него шесть алюминиевых баночек, обтянутых полиэтиленом. У Джули все похолодело внутри. Это была не кола.
— Откуда это у тебя? — спросила она.
Пиво. «Будвайзер».
— Халява. — Феба придвинула запыленный стул и плюхнулась на него. — Для воров все бесплатно. — Противоположная стенка была оклеена фотообоями с изображением каменного идола в окружении пальм, явно на каком-то экзотическом острове. Синие волны облизывали песчаный берег, такой чистый и белый, словно из сахарозаменителя. — Давай мотнем туда когда-нибудь. — Феба вынула из упаковки две баночки. — Мы же не можем провести всю свою жизнь в этом вонючем городе. — Она открыла банку пива, продев тонкий палец в ушко крышки.