Единороговый гамбит
Шрифт:
— Приветствую вас, джентльмены и джентль-звери! — пролаяло существо. — Добро пожаловать на Ферму Смерти!
— Какое зловещее название! — воскликнула Аландра. Впрочем, незнакомец ее не напугал, а, скорее, даже немножечко заинтриговал.
— Э-э-гм, — произнес Ян. — Мы не за смертью к вам прибыли... мы только хотели покормить наших вивернов!
— О, пусть это название вас не тревожит. Обыкновенный рекламный трюк — хорошо, знаете ли, смотрится на моих визитных карточках, — молвило существо с гортанным смешком. — Поверьте, когда мой импресарио их распространяет, мгновенно — фурор. «Сэр Серрий Вольф, Ферма
Хотя тело, рост и все пропорции фигуры у существа были человеческие, вместо рук из рукавов куртки торчали когтистые волчьи лапы, а голова казалась принадлежащей гибриду хиппующего неандертальца с крупным животным из отряда собачьих.
— Импресарио? — переспросил Ян.
— О да. Шоу-бизнес, знаете ли! Начинал-то я еще в ревю братьев Гримм. Можете себе представить, эти идиоты вначале поставили в пару Красной Шапочке медведя! Но я им объяснил, что это просто курам на смех. Медведи пусть не рыпаются дальше детских кроваток и коробов с пирогами... а смазливые телки — это для нас, для волков. Конечно, были на моем творческом пути и подлинные, печальные, глубоко психологические драмы, например, моя любимая — про аленький цветочек, я в роли чудища... а из тебя, крошка, вышла бы потрясная дочь купца, — обратился он к Аландре. — Давай как-нибудь завалимся вместе в ресторан!
— О, благодарю вас, — прощебетала Аландра, обворожительно трепеща ресницами.
Сэр Серрий Вольф сложил лапы на груди и уставился на поле, оценивая на глаз урон, наносимый его урожаю.
— Итак, ваши виверны действительно кормятся, сомнений тут быть не может. И как вы думаете, сколько же они еще сожрут, пока не насытятся? Учтите, я не собираюсь требовать от них, чтобы они прекратили это делать... но мы — звери цивилизованные, и этот урожай принес бы в мой бюджет некоторую мизерную сумму денег, что в нашей трудной экономической обстановке немаловажно. Правда, на данный момент мне часто перепадают роли в кой-каких фильмах о вервольфах на студиях почти мирового уровня. Но при всем при том... — Зверь ухмыльнулся, продемонстрировав острые клыки, и томно почесал лапу.
— Разумеется! Вознаграждение не заставит себя ждать! — воскликнул сэр Годфри. — Кстати сказать, у нас как раз отложено несколько монет на эту статью расходов. — Звеня кошелем, он опасливо приблизился к элегантному монстру.
— Вообще-то, — проговорил сэр Серрий Вольф, — я имел в виду иные платежные средства!
И внезапно высунув язык, придвинулся к принцессе. С языка обильно закапала слюна.
— Ой! — вскричала Аландра, широко распахнув глаза. — Позвольте, сэр Вольф. Я приличная принцесса. Я девственна и непорочна, как Мадонна! Вот! — Она вытолкнула вперед Хиллари. — Не сомневаюсь, эта дама куда более в вашем вкусе.
Серрий Вольф протестующе вскинул лапу:
— Не спорю, она тоже весьма-весьма, но у меня лично слабость к пышным бюстам. — Его ноздри раздулись, принюхиваясь к воздуху. — Кроме того, мадам, простите меня за смелость, в вашем соблазнительном запахе нет ни грана девственности. Поверьте моему опытному носу!
— Чушь! — взбеленилась Аландра, залившись румянцем. — Ян! Верные мои рыцари! Я не желаю терпеть святотатства. Я требую защитить мою честь!
Ян, замявшись, захлопал глазами. Но тут же наощупь выудил из кармана свое Перо и постарался хорошенько разгневаться. Сейчас этот шут и моргнуть не успеет, как будет списан в расход! Разве это видано — говорить такие гадости о его, Яна, любимой!
Он поднял свое миниатюрное оружие высоко над головой и уже собирался надавить на шишечку, как вдруг сэр Серрий Вольф вытаращил глаза. Его челюсть отвисла.
— Перо, Что Сильнее Шпаги! — взвыл он, умоляюще воздев лапы кверху. — О, пожалуйста, добрый сэр! Извините меня за гнусное приставание к леди! Поверьте, во мне всего лишь взыграла моя животная природа. Мне и в голову не приходило, что вы — это вы. Ваши крылатые создания могут кушать сколько пожелают. — Он начал пятиться к ферме. — Я так сначала и подумал, что видел ваше лицо на картинах... но вы сильно изменились! Счастливой дороги, сэр! Счастливой дороги!
Сэр Серрий Вольф встал на четвереньки и со всех ног побежал, поджав хвост, к своему домику.
— Эй! — крикнул сэр Годфри ему вслед, размахивая кошельком. — Вы забыли деньги!
— Оставьте их на земле, если хотите, — провыл в ответ волк. Сэр Годфри поглядел на кошель, пожал плечами и опустилего обратно в свой карман.
— Пусть с вивернами разбирается. — И обернулся к Яну: — Но что он такое нес насчет того, что тебя узнал?
Ян тряхнул головой, пытаясь изобразить на лице удивление.
— Спроси чего полегче. Я ведь так быстро меняюсь, что иногда уже сам себя не узнаю!
И все же Ян не отказал себе в удовольствии многозначительно подмигнуть Хиллари Булкинс, которая еле заметно кивнула в знак того, что поняла намек на странную историю с происхождением Яна. Падение ангела с небес прямиком в окрестности Грогшира, чему свидетелем был фермер Джейкоб Пахотник... Появление маленького бродяги и его усыновление семейством сапожника... Все то, что Ян увидел в Зеркале Миноса... Картины ужасных опасностей и воображаемый помощник...
— Как бы оно ни было, — заявил сэр Годфри Пинкхэм, — давно пора вытащить Пугара и побеседовать с ним насчет куда идти. — Рыцарь указал подбородком на мешок: — Вон он лежит. Пойдемте, сядем с нашими.
— Ян, — проговорила Аландра, ступая рядом со своим героем, — ты ведь не поверил во всю эту ужасную клевету, которую этот... этот ничтожный Вольф на меня возвел? Не поверил?
Ян обхватил рукой осиную талию принцессы и взглянул снизу вверх (она была чуть выше него) на ее лицо. Красота Аландры всякий раз ослепляла Яна. Оказываясь рядом с ней, он едва держался на ногах — такая буря чувств и желаний захлестывала его сердце.
— Волку верь в тороках, Аландра.
— И что же эта белиберда значит?
— Точно не знаю. — Говоря по правде, последнее время у Яна то и дело соскакивали с языка странные сентенции и эпитеты, точно всплывавшие из какой-то иной, параллельной памяти. — Просто, будь уверена, что я безоговорочно тебе доверяю.
Он знал, что теперь говорит совсем не так, как раньше... Когда-то его речь была совершенно неразборчивой, пока эта волшебная страна не переделала его, не исцелила. Его «волчья пасть» превратилась в палитру художника, на которой находилось место для любых слов-красок... единственное, он пока еще путался в акцентах. То из его уст лились цитаты на плавном оксфордском английском, то вдруг он начинал изрекать афоризмы Конфуция, вместо «л» произнося «р».