Единственный шанс
Шрифт:
– Понимаешь, Александр Федорович, – глухо говорил ему комбриг, – важно отвлечь врага на тридцать – сорок минут. А мы как раз основными силами ударим его с фронта.
– Задача понятна, товарищ майор, – раздумчиво отозвался Земков, всматриваясь в карту. – Все правильно, если получится… Вот только в одном я сомневаюсь. Удастся ли нам незаметно подобраться к берегу?
– Да уж, постараться придется. Ведь в чем тут фокус? Перебравшись через бухту, вы окажитесь у разбитого железнодорожного вагона в тылу у немцев, – продолжал комбриг. – И сможете отвлечь их. Но скрытность… скрытность вам просто необходима. Почему и посылаю небольшую десантную группу. Надо одной шлюпкой ограничиться. Рано утром туман. Вот им и надо воспользоваться.
– Что ж, попробуем.
– Да уж, постарайтесь, лейтенант. Надо! Ой, как надо! Главное, чтобы вы там шуму побольше наделали!
Комбриг выпрямился. Он давно заметил вошедших бойцов, но умышленно не реагировал на их появление, хотя и догадывался, с какой целью они пришли. Это были отчаянные ребята, не раз проверенные в деле. Им-то и предстояло выполнить его замысел в предстоящем бою.
– Вы ко мне? – спросил комбриг с хитроватой улыбкой.
– Так точно, товарищ майор! – ответил за всех Дубинин. – Есть просьба! Прикомандируйте нас к товарищу лейтенанту для выполнения задания. О котором вы только что говорили!
– Что скажете, Александр Федорович? – повернулся комбриг к Земкову. – Годятся добровольцы?
– Вполне, товарищ майор. Соценко Александр – сапер и по совместительству пулеметчик. Висовин Константин – бывший моряк, из тех, что немцы зовут черными дьяволами. Дубинин Иван – опытнейший боец, прошедший с нами уже больше года. Еще выразили желание наши разведчики Романов и Сидоренко. Да вы их знаете. Не раз посылали в тыл врага.
– Добро, – согласился комбриг и с благодарностью посмотрел на солдат. – Спасибо, добровольцы! Очень на вас надеюсь!..
Сборы были недолгими. Продовольственный НЗ подготовили минимальный, зато вооружились, как говорится, «до зубов». Каждый загрузил по два вещмешка боеприпасов, взял не одну связку гранат. Не забыли и ножи. Да еще несколько ящиков боеприпасов забросали в объемную шлюпку, – та даже присела. До начала операции оставалось два часа. Земков приказал употребить их для отдыха. Силы им очень понадобятся. Спать устроились тут же, в подвале. И вскоре все уснули. На фронте солдаты привыкают использовать каждую минуту для отдыха.
Было еще темно, когда Земков разбудил бойцов. Быстро собрались и спустились к воде. Соценко было собрался сесть за весла, но Висовин быстренько отстранил его.
– Я же чуток посильнее тебя, – недовольно возразил Александр, глядя на друга сверху вниз.
– Ты уж не сердись, братишка, – возразил моряк, отбирая весла, – тут не сила нужна, а сноровка. Я когда-то на шлюпочных гонках призы брал.
Ночь постепенно редела. В светлевшем небе медленно растворялись звезды. Ракеты над берегом вспыхивали все реже и реже. В поплывшем над морем темно-сизом тумане стихали пулеметные очереди, уступая место методичным артиллерийским и минометным разрывам. Несмотря на свежевший ветерок, удушливый запах гари продолжал сверлить горло, отчего даже чайки, извечные жители севастопольских бухт, исчезли неизвестно куда.
Сидевшие на корме разведчики о чем-то тихо переговаривались между собой. Романов и Сидоренко уже второй год воевали вместе. Бывали в тяжелых переделках и очень дорожили друг другом. Оба были рослыми, плечистыми и чем-то походили друг на друга. Только один был круглолиц, и льняные кудри у него выбивались из-под сдвинутой на затылок каски; другой же выглядел худощавее, и волосы, стриженные «под горшок», выглядели более темными.
– Тише вы, шептуны! – сердито прошипел на них Весовин. – На воде каждый звук далеко разносится.
Разведчики послушно замолчали. Они, конечно, понимали, как важна сейчас звуковая маскировка. Они и заговорили потому, что было невтерпеж выносить томительное напряженное ожидание. До вражеского берега было уже недалеко.
Дубинин напряженно всматривался в еще невидимую, но уже мысленно ощущаемую землю. Гарь, стоящая над ней, напоминала ему отступление сорок первого года. По сторонам тогда дымились села, хлеба на полях. Горела сама земля. На колонну беженцев то и дело налетали воющие морами фашистские «стервятники». сжигая машины и расстреливая в упор женщин и детей. Пахло смрадным дымом и бедой. Иван, пока жив, не сможет этого забыть…
Висовин продолжал грести, сильными натренированными движениями рук вгоняя весла в воду. Старая объемистая рыбацкая посудина, хоть и шла довольно ходко, но была заметно перегружена. Это тормозило ее ход. Однако она все-таки могла достичь цели незамеченной, если бы не предательский туман: он начал редеть. В белесой предрассветной густоте, мигая, постепенно растворялись звезды. На востоке обозначалась светлая полоска зари. Всего несколько минут назад молочная пелена стояла сплошной стеной. Теперь же поверхность воды просматривали уже метров на пятьдесят.
Земков, сидя на носу шлюпки, с тревогой смотрел вперед. Неужели не удастся скрытно причалить к берегу? Если их засекут раньше, под угрозу будет поставлен вся операция! Скуластое лицо взводного все более мрачнело. Глубоко посаженные глаза недобро щурились. Взводный в своей профессии был виртуоз. Земков, как никто другой, умел чувствовать надвигающуюся опасность. Человек хладнокровный, он всегда действовал расчетливо и решительно, но никак не безрассудно. Зря никогда не рисковал. Знал: малейшая неточность – и все!.. Разведчик, как и сапер, ошибается только раз. Он часто повторял эту присказку.
В тумане обозначились причалы. Можно было, напрягшись, рассмотреть полуразрушенные портовые строения.
– Приготовить оружие! – тихо скомандовал лейтенант. Всем своим существом он чувствовал приближение беды. И это ощущение его оправдалось. Внезапно резкая пулеметная очередь вспенила воду позади шлюпки.
– Заметили, сволочи! – сквозь зубы процедил Висовин. – Теперь держись, братва!
Следующая очередь полоснула по воде слева.
– Ложись! – крикнул Земков.
Скрываться теперь не имело смысла. Деревянные борта их посудины были ненадежным укрытием. Но не давать же фашистам стрелять по каждому в отдельности. Все, кроме сидевшего на корме Кости, упали на дно шлюпки. Только Романов замешкался. И это стоило ему жизни. Пуля ударила солдату в висок. И он, захрипев, повалился на спину. Теперь их осталось пятеро…