Единственный свидетель(Юмористические рассказы)
Шрифт:
…Возвращались Ковров и Зубков от Сухонкина поздно ночью, пешком. Шли по уснувшей Москве и молчали. Не хотелось говорить — какая-то смутная тревога заставляла друзей тяжело вздыхать да посматривать на далекие звезды.
Уж не червяк ли беспокойства проснулся в их сердцах после встречи с бывшим кашеваром?!
1952
ЕДИНСТВЕННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
Секрет производства
Во дворе большого нового дома стоял маленький — на три квартирки — домик, такой ветхий, что казалось чудом, как он держится «на ногах».
Лоскунов, заведующий магазином, жилец из большого дома, как-то даже сказал управляющему Василию Архиповичу:
— Эта развалюшка портит нам весь пейзаж; двор у нас передовой, культурный, с волейбольной площадкой — и вдруг, представьте, такая допотопная хибарка, ноев ковчег. Примите меры, Василий Архипович.
Василий Архипович меры принял: написал в районное жилищное управление официальную бумагу, что он как управдом снимает с себя всякую ответственность за могущее произойти падение дома № 5-а во дворе по Средне-Анастасьевскому переулку.
Управление написало такую же бумагу куда-то повыше. В общем, через месяц пришли техник и двое рабочих и подперли покосившиеся стены домика бревнами, отчего развалюшка не стала ни прочнее, ни красивее.
В домике этом, в третьей квартире, занимала комнату одинокая старуха Чикарева, уборщица из коммунального банка. Старуха как старуха: в платочке, седая, один глаз косит, на руке «вечная» кошелка, обшитая для крепости тряпкой.
Посмотреть на нее — ничего особенного.
А между тем старуха Чикарева как раз была особенной старухой.
Она слыла во дворе замечательной гадалкой Разложит карты, посмотрит на них своим косым глазом и видит насквозь все будущее человека.
Слава старухи Чикаревой упрочилась после случая с Поленькой Дергуновой — это ее соседка, кассирша со станции предварительной продажи железнодорожных билетов.
Поленька была девушка худенькая, рябенькая, лет ей было тридцать с хвостиком, и ей очень хотелось выйти замуж за летчика-истребителя или в крайнем случае за товарища Шумихина, тоже кассира на станции, моложавого вдовца пятидесяти четырех лет. Однако летчики-истребители за Поленькой не ухаживали, а моложавый вдовец Шумихин неожиданно взял да и женился на другой кассирше.
Однажды Поленька поздним вечером зашла к старухе Чикаревой и, стесняясь, попросила:
— Гавриловна, будь такая ласковая, разложи картишки, скажи, что меня ожидает: да или нет?
— Опять замуж собралась, что ли?
Поленька вспыхнула и затараторила, страшно конфузясь:
— Ходит один техник, Гавриловна. Такой прилипчивый, ей-богу, просто ужас. Намекает на серьезную любовь. Я ему уже три билета без очереди устроила — два жестких плацкартных в Симферополь и один мягкий до Сочи, — а он все ходит. Бритый весь. Интересный. Завтра придет опять за билетом, а послезавтра мы с ним в кино идем на решительный разговор.
Старуха Чикарева разложила карты, посмотрела, сокрушенно качая головой, на туза пик, примостившегося рядом с бубновой дамой, потом перевела взгляд на Поленькины рябинки и сказала:
— Ожидает тебя, девушка, удар и напрасные хлопоты.
Поля Дергунова побледнела.
— Он же определенно намекает на любовь.
— Он на свое намекает, а карты на свое. Эвон туз-то пиковый, как змей, тут как тут!
Старуха Чикарева еще раз посмотрела на Поленькины рябинки, сочувственно вздохнула.
— Нет, не женится он на тебе. Где там! Карты врать не станут: не люди… Благодари меня скорей… Может, тогда не исполнится гаданьице.
— Мерси! — дрожащим голосом сказала Поленька.
А через три дня она вернулась с работы расстроенная, в слезах, и по секрету призналась толстой жене Лоскунова, своей приятельнице, что «он» оказался подлецом: схватил четвертый билет до Кисловодска без очереди и был таков.
— Нет, но Гавриловна-то наша до чего, Поленька, верно вам нагадала! — восхитилась жена заведующего магазином. — Пожалуйста, удар и напрасные хлопоты.
Понизив голос, она озабоченно прибавила:
— Знаете, Поленька, у Степана Степаныча срочный учет и ревизия идут в магазине, он волнуется. Знаете, какие люди теперь! Всего можно ожидать! Определенно надо забежать к старушке, погадать на него.
От старухи Чикаревой толстая жена Лоскунова вышла сама не своя, ожидавшей ее Поленьке сказала: «Степану Степанычу вышел казенный дом», — и заплакала басом.
В тот же день за Лоскуновым пришли из уголовного розыска, а утром и весь день на дворе только и было разговоров о необыкновенных гаданиях старухи Чикаревой.
Тогда управдом Василий Архипович решил принять меры.
Вечером он пришел к гадалке и, не садясь, сурово сказал:
— Гражданка Чикарева, на каком основании вы занимаетесь суевериями?
— Я, Василий Архипыч, суевериями не занимаюсь, — ответила старуха Чикарева, — я по банковской части служу. А ежели и погадаю кому на дворе бесплатно, — разве от этого вред?
— Вред, — сказал управдом, — поскольку отсталые элементы думают, что вы, как бы сказать, знаете волшебство. И так далее.
— Я волшебства не знаю, — сказала старуха.
— Тогда откройте мне, как управдому, секрет своего производства для разъяснения массам. Объясните, к примеру, как вы так ловко угадали про гражданку Дергунову и про этого… про Лоскунова?
— Секрет у меня простой, — покорно заявила старуха Чикарева. — Ты, батюшка, посмотри на ее личико — сам без карт поймешь. Кто ее замуж возьмет? Девке под сорок!.. А ходить, конечно, ходят. Каждому охота билет на курорт без очереди схватить… Теперь отвечу за Лоскунова. Он жалованье пятьсот огребает, а сама каждый месяц новые польты справляет. Из каких сумм?.. Смекаешь? Обязательно его посадить должны были. Как сама-то Лоскуниха мне сказала: «Ревизия идет!», я сразу про казенный дом и смикитила про себя.