Единственный выход
Шрифт:
Вебер прекрасно знал, что Витте ни за что не выдаст истинной причины, и сменил тему.
— Пару дней назад я был в Швейцарии, — сказал он. — И знаете, кого я там встретил? Никогда не угадаете. Вашу служанку Анну.
— Да, она брала пару дней отпуска, — спокойно подтвердил Витте. — Но я не знал, что ездила так далеко.
— Да, очень далеко, герр Витте, — сказал Вебер, глядя бизнесмену прямо в глаза. — И ваш сын ее сопровождал.
— Это ложь!
— Нет, к сожалению, это правда. И правда, что Анна из Швейцарии не вернулась. Может, именно потому вы норовите меня выслать за границу?
— Ваши утверждения высосаны из пальца, — заявил Витте, все еще улыбаясь. — Больше того, они просто чудовищны, потому что Анна уже два дня как вернулась на работу.
— Тогда вы позволите мне перекинуться с ней парой слов? — спросил Вебер, все еще глядя в глаза Витте, с лица которого постепенно сходила улыбка.
— Разумеется, вы можете с ней поговорить, если для вас это так важно, — буркнул наконец тот. — Ради Бога!
И нажал звонок.
Ждали молча. Вошел Йоханнес.
— Что угодно?
— Позови Анну! — коротко бросил Витте.
— Анны сегодня нет, — удивительно спокойно заявил Йоханнес.
— У нее снова выходной? — спросил Вебер, и, заметив непонимающий взгляд Витте, пояснил: — Вчера я уже был здесь.
— Куда она делась? — нетерпеливо спросил Витте.
— Поехала в город за покупками.
— Ну, тогда она скоро вернется, — издевательским тоном заметил Вебер. — А может, мы ее тут подождем?
— Нет, не подождете! — Витте вскочил.
Йоханнес шагнул к Веберу. Видно было, что он с большим трудом сохраняет манеры идеального камердинера.
— Из ваших слов я делаю вывод, — холодно продолжал Витте, — что вы не хотите принять предложенную мной работу.
Вебер кивнул, соглашаясь.
— Возможно, я совершил ошибку, обращаясь к вам с таким предложением.
— Безусловно.
— Тогда прошу покинуть мой дом!
— Разумеется! До встречи, герр Витте!
Вебер кивнул Виктории, и они ушли. Вновь миновав шеренгу манекенов, они с облегчением вздохнули, когда наконец оказались на улице. Плюхнувшись на раскаленные сидения автомобиля, опустили боковые стекла и несколько минут сидели, отупело глядя перед собой. Наконец заговорила Виктория.
— Думаю, теперь нам пора уведомить полицию.
Вебер кивнул.
— Да, самое время сообщить обо всем Линдбергу, но что-то меня от этого удерживает.
— Может быть, вы верите, что Анна жива, а та погибшая в Швейцарии — действительно французская туристка?
— Нет, Анны нет в живых, в этом я не сомневаюсь. Зачем иначе им нужно было бы сплавлять меня за границу? Но я не понимаю, зачем эти сукины дети пытаются нас убедить, что Анна здесь.
— Возможно, чтобы выиграть время.
— Возможно.
Виктория покосилась на Вебера и умоляюще воскликнула:
— Решитесь же вы наконец? Поехали в полицию! Этого не избежать.
— Я хотел бы еще немного выждать, — протянул Вебер. — Мы оба увязли в этой афере по уши, и положение у нас незавидное, скорее, совсем наоборот. Мне хочется выложить Линдбергу на стол хотя бы несколько фактов.
— И как вы собираетесь их раздобыть?
— Поедем к родителям Анны и привезем их сюда. Посмотрим, что скажет Витте, когда мы сведем их лицом к лицу.
— А где они живут?
— А для чего на свете справочные бюро?
Виктория вздохнула.
— Тогда поехали!
10
Эрик Ковальский, отец Анны, жил в рабочем квартале юго-восточного предместья. Во время войны тут поселилось немало людей, дома которых разрушили во время воздушных налетов. И многие так тут и остались. Люди привыкли к этим местам и даже побаивались возвращаться в большой город. По мере сил приспособили дачные домики для постоянного жилья, и часто таким образом возникали невероятно причудливые постройки. Вебер с Викторией разглядывали их, шагая по усыпанной песком тропинке, за которой должен был находиться участок Эрика Ковальского.
Не похоже, чтобы Ковальский был дома. Они долго трясли запертую калитку, но никто не появился. За забором возвышался маленький деревянный домик, выкрашенный бурой краской, производивший весьма недурное впечатление.
В ящиках под окнами с зелеными наличниками цвела герань, по обе стороны дорожки сияли желтые и рыже-золотые георгины. За участком старательно ухаживали: несколько аккуратных грядок с овощами, аккуратно подстриженные кусты, ни следа сорняков. Тропинки тщательно подметены.
Поскольку никто не показывался, Веберу и Виктории пришлось возвращаться несолоно хлебавши. Проходя мимо свалки, где между разбитой софой, старой лейкой, дырявыми горшками и битым стеклом играла девочка лет семи, Вебер остановился и спросил малышку, знает ли она герра Ковальского.
Да, она его знала, и знала даже, что в это время он всегда сидит у канала с удочкой и ловит рыбу. А когда Вебер сунул ей в ладошку немного мелочи, даже провела Вебера с Викторией извилистой тропинкой, обрывавшейся у канала.
— Вон там он всегда сидит, — сказала малышка, показывая на обрыв.
Виктория с Вебером прошли несколько шагов, когда вдруг девочка чихнула. Вебер обернулся. Малышка стояла на тропинке и смотрела им вслед, зажав полученную мелочь в крепко стиснутом кулачке.
«Ах, сопливый нос!» — подумал Вебер, вернулся, вытащил платок и вытер малышке сопли.
— Ну видишь, все в порядке, — довольно сказал он.
— Да, — обреченно кивнула она, — а потом снова собираются.
Вебер расхохотался и следом за Викторией стал взбираться на бугор. Выйдя на горку, они увидели внизу узкий канал с берегами, поросшими густыми кустами. На полянке сидел, выпрямившись как струна, маленький седой человечек с удочкой. Как раз начался клев. Старик подсек, потом ослабил леску и наконец взмахнул удилищем. Виктория и Вебер напряженно следили за ним. Над водой появилось грузило, за ним крючок. Пустой — наживка была съедена.