Единственный выход
Шрифт:
Витте, вместе с Йоханнесом стоявший позади, не ответил. Достал из кармана портсигар, извлек сигарету. Йоханнес уже держал наготове зажигалку. Витте затянулся и, расслабившись, смотрел прямо перед собой.
Он все еще молчал.
Вебер, желая положить конец этой пошлой комедии, шагнул вперед. Решительными шагами пересек он расстояние, отделявшее его от загадочной фигуры, собираясь опрокинуть стоявшую перед ними куклу, чтобы избавиться от неопределенности. Он уже поднял руку, чтобы нанести удар, но в последний момент передумал и только толкнул манекен в плечо.
И остолбенел.
Под рукой он ощутил не мертвый материал, а теплое, живое человеческое тело.
Он отступил на шаг, вытаращив глаза. Фигура, правда, покачнулась, но не упала. Странно, потому что Вебер толкнул достаточно сильно, и, будь это манекен, он бы рухнул на землю.
Медленно, очень медленно фигура повернулась к ним.
Вебер наконец смог взглянуть ей в лицо.
Перед ним стоял живой человек, девушка, и он знал ее. Знал эти почти еще детские глаза, эту милую беспомощность, которая его так трогала.
Перед ним стояла Анна.
Они молча разглядывали друг друга. Веберу казалось, что это продолжается до бесконечности. Он чувствовал, что ему все вдруг стало безразлично. При виде живой и здоровой Анны его словно поразил удар молнии. А она смотрела на него с немым вопросом в глазах.
Потом она ожила, и Вебер шагнул в сторону, пропуская ее к отцу.
— Анна! — услышал он за спиной голос Ковальского.
— Папа!
Вебер представлял, как они падают друг другу в объятия. Отвернувшись, он зашагал к Виктории, которая была потрясена не меньше него.
«Да, мы провалились и скомпрометировали себя окончательно, — подумал он. — Остался только один выход: исчезнуть, и как можно скорее».
Он сделал знак Виктории. Молча, ни с кем не прощаясь, они покинули усадьбу. Тут им больше делать было нечего.
Вебер с каменным лицом сел за руль, и они уехали. Сейчас он охотно дал бы запустить себя на Луну без обратного билета.
Значит, Штайнерты были правы, когда после его возвращения утверждали, что Анна вернулась из Швейцарии живая и здоровая. Но Вебер все равно не мог в это поверить, хотя Йоханнес подтвердил это, а Витте повторил несколько минут назад. А они вбили себе в голову, что Анны нет в живых, и только потому, что тогда на поляне над обрывом им показалось, что, Михаэль хотел столкнуть ее в пропасть. И вот на тебе! Да, он полный идиот!
Веберу было плохо, колени дрожали.
Телеграфные столбы мелькали мимо. Случайно взглянув на спидометр, он заметил, что выжимает больше сотни километров в час. И снял ногу с педали газа. Когда стрелка упала до шестидесяти, снова нажал на газ и впредь уже держал предписанную скорость. Знал, что дорожная полиция последнее время особенно круто взялась за контроль дачных трасс.
Покосился на Викторию. Видел, что она напряженно размышляет. И чувствовал, что в голове ее крутятся самые разные мысли. Вдруг она так стукнула его по колену, что он едва не взвыл.
— Сейчас же примите вправо! — возбужденно крикнула она.
Вебер глянул в зеркало, потом нажал на тормоз и остановил машину на обочине.
— Есть, мой милый! — торжествующе воскликнула Виктория и включила свет в салоне.
— Что у вас есть? — спросил Вебер с такой гримасой, словно грыз лимон.
— Я уже знаю, в чем дело.
Вебер тоже был убежден, что знает. Нетрудно было догадаться — слишком мало вариантов. Заглушив мотор, он уселся поудобнее и терпеливо ждал, что скажет Виктория.
Она полезла в сумочку, достала пачку сигарет и зажигалку.
— Вы про аборты слышали? — спросила она вдруг.
Вебер забрал у нее сигареты, закурил и выпустил дым в открытое окно. Потом сказал, задумчиво вслед:
— Нет, а вы?
И бросил пачку сигарет в ее раскрытую сумочку.
Она удивленно уставилась на него.
— Иногда вы просто невероятно любезны.
— Как это? — спросил он.
— Я же хотела закурить.
— О, прошу прощения, я задумался.
Вновь достав пачку, подал ей сигареты и дал прикурить. Пару раз глубоко затянувшись, она сказала:
— Такие вещи в Швейцарии можно устроить очень быстро и без проблем. Там есть клиники, в которых с пациентками обращаются с подобающей деликатностью. Можно выбраться в короткий отпуск и приехать домой, сделав дело. Молодой Витте, оторвавшись от нас в Невшателе, отвез Анну в клинику. Через три дня они вернулись. Такая операция, если ее делает врач в соответствующих условиях, не представляет никакой опасности. Но, несмотря на это, пациентке следует несколько дней поберечься. Поэтому, собственно, и не удалось поговорить с Анной ни вчера, ни сегодня.
Вебер согласно кивнул.
— А сцена на горе Шомон?
— Вы помните, какая была жара?
— Да уж, заметил.
— Там было градусов под сорок. А нас сбило то, что сознательно или несознательно нам вдолбили в головы Штайнерты. И воображение заставило увидеть то, чего вовсе не было. Да, Михаэль Витте странно двигался в ее сторону. Но и мы в такую жару едва держались на ногах.
— А почему он выпустил воду из радиатора?
— Не хотел, чтобы вы за ним следили. Если я правильно помню, такого рода операции подпадают под двести восемнадцатый параграф уголовного кодекса.
— А труп у подножья горы Обер, о котором вы читали в газетах?
— Мой милый, уже не раз случай путал все карты. Французская туристка проездом в Швейцарии — как и написано в газетах.
Вебер продолжал напряженно раздумывать. Вопросы были исчерпаны. Его мысли шли в том же направлении, что и у Виктории, иначе просто быть не могло. В конце концов убийство ведь не было единственным выходом. Витте явно убедил Анну, пообещав ей двадцать тысяч марок. Рассудок победил.
Достав из кармана микрофон, он выключил запись. Разговор с Витте и Ковальским, записанный на пленку, обогатит ценную коллекцию бесед по делу Витте. Всю историю можно занести в рубрику сплетен на радио. Кто знает, может, там сумеют что-то из этого выжать? Вебер чувствовал, что у него разыгрывается юмор висельника.