Единственный выход
Шрифт:
Вебер посмотрел на нее и покачал головой. Сам удивлялся, откуда у него взялось столько энергии. Подойдя к машине, распахнул дверцы и бросил сумку на заднее сиденье.
— Прошу, садитесь! — пригласил он и, поскольку Анна не шевелилась, добавил: — Мне нужно с вами поговорить.
Взглянув на его решительное лицо, она поняла: чтобы не устраивать скандал на улице и получить обратно сумку, есть только один выход — сесть в машину. И неохотно так и сделала. Вебер закрыл за ней дверцу, обошел машину и сел за руль. На перекрестке к усадьбе Витте нужно было свернуть направо, он же свернул налево.
— Куда мы едем? — недоверчиво спросила она.
— Немного прогуляемся, Анна. Я же говорил, что хочу с вами побеседовать.
— Мне нужно домой.
— Пара минут ничего не решает.
— А если да?
— Витте так строг?
— Не Витте, а Йоханнес.
— Скажите, что пришлось стоять в очереди.
Они медленно ехали по улицам предместья.
— Чего вы от меня хотите? — Она все больше нервничала. — Ну говорите же!
— Прежде всего я хотел бы извиниться, что вчера навестил вашего отца, — начал он. — Несомненно, поступил я не совсем прилично. Но вы должны понять, что я серьезно беспокоился за вас. Потому что уже два дня пытался с вами поговорить. И каждый раз меня под разными предлогами спроваживали. Вот я и решил, что с вами что-то случилось.
Не отвечая, она равнодушно смотрела в окно.
— Вы извините, что я говорил с вашим отцом?
— Да-да, — отрезала она. — Что говорить, если уже случилось.
— Прекрасно, — весело продолжал он. — Значит, с этим покончено. А теперь вот что, Анна. Почему вы не сказали отцу про свою поездку в Швейцарию?
— А почему я должна была говорить?
— Отец вчера утверждал, что вы всегда делились с ним своими проблемами.
— Проблемы, проблемы… — нервно сорвалась она. — Я прекрасно знаю, на что вы намекаете, герр… — Она запнулась и покосилась на него. — Как, собственно, вас зовут? Вы роетесь в моей личной жизни, а я даже не знаю вашей фамилии.
— Меня зовут Вебер, — вежливо сообщил он, — Тобиас Вебер.
— Тобиас, — невольно усмехнулась она, — забавное имя.
— Да, ужасно, — сухо кивнул он.
— А теперь я вам кое-что скажу, герр Тобиас Вебер, — продолжала она. — Я могу ездить в Швейцарию когда хочу и с кем хочу. И никому не обязана отчитываться. Даже отцу. Если бы у меня возникли неприятности, я сама с ними справилась бы. Собственно, я не знаю, почему это вас интересует…
Вебер пораженно уставился на нее. Неужели женщина, сидевшая рядом с ним, — Анна? Да, в этом не было сомнений, но в памяти он хранил совершенно иной образ. Сейчас перед ним была особа весьма решительная, которая, как видно, прекрасно знает, чего хочет. Ни следа столь трогательной беспомощности!
— Вы что, лишились дара речи? — спросила она.
— Ну что вы, — ответил он с усмешкой, все еще краем глаза приглядываясь к ней. — Вы просто дали мне понять, что ваши личные дела меня не касаются. И, несомненно, вы правы. Но прошу иметь в виду одно: раз уж я дал втянуть себя в эту проклятую аферу, то чувствую себя ответственным за вас.
— Господи Боже! — удивилась Анна. — И с какой это стати?
— Когда мне предложили опекать вас, я не испытывал особого желания. Слишком не нравился мой работодатель.
— А кто им был?
— Это не имеет значения. Тем более он отказался от своего намерения.
— Тогда зачем вы здесь? И кто вам платит?
— Никто мне не платит, — спокойно ответил он. — Я тут по собственной воле.
— И для чего?
Он не ответил напрямую.
— Когда я принял предложение приглядывать за вами, то приехал сюда. Хотел познакомиться с вами и принять решение в зависимости от впечатления, которое вы на меня произведете.
— И каково было ваше решение?
— Мне показалось, что вы нуждаетесь в помощи.
Он посмотрел на нее, но она не отреагировала, продолжая смотреть на улицу. Потом спросила:
— И что? У вас все то же впечатление?
— Теперь я не совсем уверен.
И это была чистая правда. Он был почти уверен, что Анна, которая сидит рядом с ним, достаточно энергична и полна жизненных сил, чтобы самой со всем справиться. Придя к такому выводу, он вдруг почувствовал, что выполнил задание, которое наметил себе на сегодня. Теперь он был убежден, что Анна ездила в Швейцарию, чтобы избавиться от ребенка. И только этим можно объяснить ее внезапную уверенность в себе и заметную сухость.
Она же совершенно спокойно, хотя и чуть беспомощно, произнесла:
— Случаются переживания, которые изменяют человека.
Вебер кивнул. Видимо, утрата ребенка причиняла ей боль. Но оставалась надежда, что Анна с этим справится, и лед, сковавший ее, со временем растает.
— Будем откровенны, Анна, — осторожно сказал он. — Вы приняли предложение Витте и… как бы правильней сказать… поступили весьма разумно. Но по сути дела вы все еще маленькая беспомощная девочка, как и прежде.
— Отвезите меня домой, — потребовала она холодно и решительно. — Разговор слишком затянулся.
Вебер прибавил газу, свернул на улицу, где стоял дом Витте, и остановил машину в полусотне метров от ворот. Потянулся назад за сумкой и положил ее Анне на колени. Она взялась за ручку, чтобы открыть дверцу, но отпустила ее и еще раз повернулась в Веберу, словно хотела что-то объяснить.
— Не люблю, когда кто-то лезет не в свое дело. И особенно не люблю людей, которые это делают.
— Это моя профессия, — поморщился Вебер.
— Прекрасно, но детективов я не люблю еще больше.
— А не могли бы вы преодолеть это отвращение? — усмехнулся он. — Ради меня.
Она внимательно взглянула на него. Трудно было угадать, что она думает, — лицо казалось непроницаемой маской.
— Анна, бегите поскорее из этого дома, — взмолился Вебер. — Я чувствую, что вам все еще угрожает огромная опасность.
Она отвернулась и взглянула в сторону ворот. Потом как бы между прочим сообщила:
— Я уже уволилась. Еще перед отъездом в Швейцарию. Останусь тут только три недели, и ни дня больше.