Шрифт:
Керкира чувствовала жар. Противный, липкий, похожий на вкус подгнивших фиников. Он исходил отовсюду - от небольших масляных светильников, от горящих благовоний, от пара, проходившего в трубах под полом, от летнего солнца, раскаляющего крышу, а самое главное, от тела этого жиреющего старика Пия. Впрочем, он-то искренне наслаждался происходящим. Этот фарс продолжался не больше пятнадцати минут, а Верховная Жрица уже устала больше, чем иной раз после всенощного танца.
Старый развратник, наконец, поддался, и она поспешила
– Возрадуйся, о Пий, тиран Науксата, города величественного и могущественного, богиня сочла тебя достойным прикоснуться её извечной мудрости.
Женщина выдержала паузу, повернувшись к нему спиной. Она знала, что старик стремится занять какое-нибудь более благоговейное положение, знала, что он стыдится и не может прикрыть свою наготу. Как быстро из владык они становятся всего лишь людьми.
– Ты вопрошал, что делать с многими тысячами несчастных душ, беглецов, собравшихся в твоих владениях для защиты и крова? Твой город не может всех принять и прокормить, а люди всё прибывают. Богиня отвечает - снаряди корабли, десятки кораблей, найми опытных капитанов, и отправь людей через Пролив вдоль берега до Дальнего моря. Там они построят новый полис, вырастят виноград и пшеницу, защитят земли от варваров и будут присылать тебе те товары, которых скопится у них в излишке.
Керкира замолчала, прислушиваясь к реакции. Старик долго обдумывал услышанное, пока, наконец, не заговорил:
– Благодарю, госпожа! Я уже боялся, что богиня потребует кормить этих дармоедов, пока война не кончится, а мне и так содержать город не за что, пришлось увеличить налоги, а...
Сочтя произведённый эффект удовлетворительным, Жрица жестом отстранила от себя слуг и обернулась к Пию через плечо.
– Что же касается платы...
– она всегда любила этот момент. Глаза старика округлились, слова застряли в горле. Он знал, что может последовать за обрядом. Они все знали, но всё равно шли к ней, за советом, за помощью или влекомые страстью, как мотыльки к ночному огню. И каждый раз следовала расплата.
– Богиня милостива к тебе. От тебя потребуется только... мизинец.
– Моя госпожа... Владычица...
– и все они пытались от неё ускользнуть.
– Владычица? Я не знала, что вольный полис Науксат уже вошёл в состав Срединного Царства.
– Керкира улыбнулась ему холодной улыбкой правительницы, а после кивнула страже. Они подняли тирана и повели прочь из зала. За этим и нужны были маски на шлемах - любой воин во дворце отныне мог стать палачом.
Царица позволила слугам проводить себя в комнату для ритуального омовения. Там её ждал роскошно украшенный бронзовый чан, наполненный водой температуры человеческого тела. Хотя сейчас Керкира препочла бы окунуться в леденящий поток горного ручья. Она умывалась однажды такой водой, в далёкой стране за морем. Это не была приятная поездка, но мысли о дрожи, пробегающей по телу от холода, принесли облегчение.
Опустившись в чан, женщина жестом отстранила слуг, уже бросившихся было отмывать её, и закрыла глаза. Это была игра, которую она придумала ещё в детстве: если долго не смотреть, то можно почувствовать, как вода забирает твои мысли и тревоги. Но на этот раз опутавшее её напряжение не желало растворяться вместе с маслами и потом. Подождать ещё немного? Или... Керкира попробовала сделать глубокий вздох, но он вышел порывистым и жалким. Тогда она тихо позвала:
– Талия!
Звук шагов, прикосновение мягких рук, а после - едва касающееся слуха:
– Да, моя госпожа?
Девушка начала растирать тело своей царицы губкой, мягкими, но уверенными движениями. К Талии вообще подходило слово "мягкий" - она говорила мягким голосом, улыбалась мягкой улыбкой, у неё были мягкие волосы, линии тела, вопросы и суждения.
– Говори.
– Боюсь, я не совсем вас понимаю, моя госпожа.
Иногда она бывала слишком мягкой. В дни как сегодня Керкире был нужен прямой и простой ответ, но от этой девушки такого было не дождаться.
– Тебе всегда есть, что сказать, просто ты держишь это при себе. Однако я заметила, ты не одобряешь участь Пия?
– Ни в коем случае, моя госпожа. Я просто волнуюсь, не затаит ли он на нас обиду после такого жестокого обращения.
Талия закончила омывать руки и плечи царицы и перешла к груди. Керкире нравилось, как знакомые ладони смывают с неё чужие поцелуи и касания.
– Возможно, богиня хочет, чтобы люди вспомнили, что никто не защищён от её милости или гнева, даже самые могущественные и богатые.
– Но моя госпожа, вы же знаете...
– Знаю, знаю.
– прервала её Керкира со смехом в голосе.
– И ты когда-нибудь мне расскажешь, как такая безбожница оказалась в Храме.
Женщина услышала вдох у себя прямо над ухом, как будто бы Талия хотела что-то ей прошептать, но потом передумала. Она едва удержала себя от того, чтобы открыть глаза и взглянуть на девушку в этот момент. Но нарушить игру не посмела - если вода примет твои тревоги, то взамен она шепнёт тебе какой-нибудь сюрприз.
Талия же сказала:
– Люди винят в своих бедах богов, когда не остаётся других людей, которых можно было бы обвинить, моя госпожа.
– А за свои победы они кого превозносят?
– Обычно только себя, моя госпожа.
Теперь Талия перешла к ногам Керкиры. Той пришлось опуститься в воду до самой шеи, соблазн окунуться с головой стал неимоверно велик.
– Значит, богиня мудро поступает, что берёт за свои дары такую большую плату. Это удержит Пия от того, чтобы забыть, чей совет уберёг его от двух бед.
– От двух?
– Участие в затее моего двоюродного брата ударит по его карману не меньше, чем содержание беженцев.
– Моя госпожа, позвольте, - Талия стала обтирать её мягкой глиной, которая смывалась вместе со всей грязью на теле.
– Я боюсь, что на Птерелая могут не подействовать такие доводы.