Ее маленькая тайна
Шрифт:
«И тебя, дурака старого, подсиживает, — очень хотелось добавить мне. — А ты про пуд соли болтаешь. Укокошить я тебя, конечно, не дам, но и сам ворон не лови».
Прошла неделя. Владимир Иванович так привык ко мне, что завтракать без меня не садился. Все чаще мысленно называл дочкой и находил между нею и мной необычайное сходство. За последнее время на кладбище он ездил только дважды, а вернувшись, тут же звонил мне.
Парни из охраны тоже ко мне привыкли, мыслей я у них почти не вызывала, с мыслями у них вообще было туго, если и мелькнет что-то по поводу моих достоинств, то тут же
В одно тихое утро я сидела на веранде Владимира Ивановича и пила чай в одиночестве, потому что хозяин в гостиной разговаривал по телефону. Возле ступенек торчал парень из охраны, звали его Володя, тут на веранде возник Резо. Последнее время мы с ним «почти что» подружились, говорю почти что, потому как голова у Резо совсем пустая и что-то знать о нем наверняка невозможно. Хотя парень он непростой, у него даже есть принципы. Опять же болтать при Папе он очень не любит, потому что получает деньги не за болтовню, а за охрану, это как раз один из его принципов. По большей части он молчит и поглядывает вокруг, точно что-то ищет. Не знай я его мыслей, непременно начала бы бояться: в своем темном костюме и при очках он выглядит крайне внушительно, особенно к вечеру, если второй раз не побреется: щетина на нем произрастала прямо-таки с фантастической скоростью, а бриться дважды в день не всегда удавалось, и к вечеру он частенько имел зверский вид. Только Резо и еще один из охранников, блондин по имени Толя, жили в доме постоянно, остальные менялись.
Так вот Резо возник на веранде и хмуро подумал, глядя на дружка возле лестницы: «Чего это Вовка последние дни дерганый?»
«Действительно, чего?» — подумала я и решила узнать.
Вовка парень крепкий, я бы на его месте не только что дергалась, я б давно на стенку полезла. А он держался молодцом, правда, все вбок смотрел, избегая взглядов дружков, а главное, хозяйских очей. А зря. Вот Резо уже заинтересовался, и хозяин тоже может обратить внимание, потому что вовсе не дурак, это он с виду мужичок-простачок, а мысли в его голове очень даже непростые.
Володя, кстати, это хорошо понимал, отчаянно боялся и портил все еще больше. А я, честно сказать, порадовалась, потому что просто сидеть на чужой веранде мне уже надоело, надо было переводить наши с хозяином отношения в новую фазу, а повода для этого не было.
Я быстренько придумала небольшой план и после обеда принялась его осуществлять. Мы все еще сидели на веранде, Владимир Иванович мне что-то о своей жизни рассказывал, попутно выведывая о моей. Я взглянула на часы и поднялась.
— Мне пора.
— Рано еще, — заметил он. — Или заскучала?
— Нет. Просто дела… вещи надо собрать. Мы уезжаем. Я ведь с вами проститься пришла. — В этом месте я улыбнулась робко и напустила в глаза слез. Не то чтобы они по щекам катились, но зримо присутствовали.
— Куда уезжаешь? — не понял Владимир Иванович. Я пожала плечами.
— Я ведь вам рассказывала…
— Постой, как же так? — заволновался он. — Когда уезжаешь, почему?
— Завтра, в восемь утра.
— Ты мне ничего не говорила…
— Не хотела расстраивать… Я ведь знаю, вы ко мне хорошо относитесь, я чувствую…
— Варя… — начал он и запнулся. — Где этот дом находится? — Он разозлился и даже не пытался скрыть этого.
— Недалеко, километров пятьдесят. Только вы ко мне не приезжайте, — попросила я. — Вы добрый, вам меня жалко станет, только расстроитесь. До свидания, Владимир Иванович, спасибо вам за все. Я пойду, ладно? Мне тяжело прощаться, я потому и молчала… До свидания. — Тут я спустилась по ступенькам и почти бегом направилась к ограде.
— Варя! — крикнул он вроде бы испуганно, а я, не оборачиваясь, помахала рукой.
Протиснулась в наш сад и с трудом отдышалась. «Лицедейка», — хмыкнула я мысленно и пошла к Доку.
— Если будет звонить, трубку не бери, — предупредила я, однако никто не позвонил. Владимир Иванович хоть и сильно переживал, но мужиком был нормальным, в том смысле, что не психом, и понимал, что против судьбы не попрешь. Я устроилась на диване, а Док рядышком и начал приставать с вопросами. Так как в моем плане ему отводилась не последняя роль, пришлось все объяснить. Он слушал, хмурился, но вынужден был согласиться, что ничего другого предложить не может, и только кивнул.
К вечеру я стала смотреть на часы с большим томлением, попробовала читать и не смогла, волновалась я чрезвычайно: если сегодня у меня ничего не выйдет, завтра придется уезжать, а другой возможности подобраться к Папе у меня не будет.
Через полчаса пошел дождь, сначала теплый, неспешный, потом поднялся ветер, стал гнуть березу под окном, небо сделалось свинцовым, полыхнула молния, и начался настоящий ливень.
Я выглянула в распахнутое окно и покачала головой: буйство природы мне в общем-то на руку, как фон для рвущей душу сцены. В этом нет ему равных, лишь бы ливень не спугнул моего старшего друга, и он не остался дома.
В 21.10 я сказала Доку: «Молись за меня, если верующий» — и бросилась вон из дома, причем в своем ситцевом сарафане и босиком, для большей убедительности. Из-за боязни опоздать возле крыльца дорогого друга я появилась рановато, и мне пришлось спрятаться возле соседского забора в густых ветвях сирени, впрочем, улица была совершенно пустынна, вряд ли кто меня заметит.
Я ежилась от холода, топала ногами в образовавшейся луже и с тоской думала: «Точно не поедет», но в этот момент ворота открылись, и появилась огромная черная машина, марки которой я не знала, должно быть, что-то американское, а я бросилась машине наперерез, размахивая руками и крича во все горло: «Владимир Иванович!»
Все-таки он успел ко мне здорово привязаться, потому что машина не только остановилась, но он сам, несмотря на дождь, вышел из нее и даже не подумал о своем костюме, когда я мокрая, точно курица, бросилась к нему на шею.
— Владимир Иванович, — синими губами зашептала я, трясясь и слегка заикаясь (все взаправду, трясучка и синие губы от холода, но он решил, что от волнения, и правильно, я на это очень рассчитывала). — Владимир Иванович, пожалуйста, не уезжайте, я вас очень прошу…
— Варя, — растерялся он и даже попробовал немного отстраниться, но я вцепилась насмерть.