Её (мой) ребенок
Шрифт:
Ух… Вдыхаю поглубже.
— Ты абьюзер, Кошка.
— Я?! Почему это? — улыбается.
— Потому что, когда ты боишься сообщить о своем решении… своей женщине, — немного перефразирую я, — опасаясь её реакции на него, это стадия абьюза. А я капец боюсь! — честно признаюсь я.
— Ладно… До вечера, загадочный мужчина, — закатывает она глаза. — Я и так опоздала.
— Мы не прощаемся. Пойдем.
— Тебе тоже сюда? — подозрительно.
— Я сегодня тебя сопровождаю — смотрю на часы.
— В смысле?! Нет!
— Да.
— Нет!!
— Да.
Подхватывая
— Не скандаль прилюдно, Кошка. Это моветон!
Глава 45. Сложное решение
— Айдаров… — с досадой. — Это край! Ты опять за своё?
— Успокойся. Я давно уже умею держать себя в руках. Буду максимально вежлив. Даже если он — нет. Обещаю.
— Это меня дискредитирует, как сотрудника!
— Чем?
— А ты сам не понимаешь?
— Воспринимай меня, как телохранителя, а не как мужа с фрик-контролем.
Веду ее к столику, где сидит Лившиц.
— Зачем мне телохранитель? — шипит на меня. — Что ты сочиняешь?!
Этот разговор у нас впереди. С наскока решить задачку не получилось. А значит, надо аккуратно и не пугая объяснить обстановку. И увезти их куда-нибудь от греха…
— Добрый день! — отодвигаю Марьяне стул.
— Добрый день… — недовольно поджимает Лившиц губы.
— Дорогая, я за соседним столиком, — сжимаю её плечо. — Не буду мешать. Работайте.
Лившиц толкает пустой стул носком туфли, отодвигая его от стола.
— Лев… останьтесь, — переходит он на «Вы». — Разговор будет не совсем о работе.
— Вот как?
Прислушиваюсь к себе. Хреново. Не люблю когда перехватывают инициативу.
Отвлекает вибрирующий в кармане телефон.
— Минуту… — отхожу от стола подальше, не спуская с них глаз.
Ревную? Ну конечно ревную! Очень! Нет, не потому что не доверяю ей, я не поэтому здесь. Кошка сделала свой выбор. Но… чувств не убавить. Мне тяжело переносить других мужчин в её периметре.
Номер незнакомый.
— Айдаров.
— Привет, опер. Узнал?
Соображаю несколько секунд, где я слышал этот голос.
— Липатов. Привет тебе от Саида.
— И ему передай.
— Зачем? Сам скоро передашь…
— Это вряд ли.
— Ну, а куда тебе деваться? Документы твои у меня. Далеко не уедешь. Да и нельзя тебе далеко. Не явишься на суд, потеряешь квартиру.
— Не факт, опер. Суд может и не состояться.
— Каким это образом?
— Иск перестанет быть актуальным. В связи со смертью истца.
— Чего ты сказал?
— А как ты думал? Жизнь она такая. Заканчивается внезапно. А потом я напишу доверенность из какого-нибудь пригорода Мухосранска. По этой доверенности мой человек эту квартиру продаст. А деньги переведет мне на левый счет. И сделаю я себе свеженькие документы. Как тебе такой план?
Есть в твоём плане слабые места. Но это не значит, что он не может сработать. К несчастью.
В глазах темнеет.
— Чего ты хочешь, Липатов?
— Паспорт,
— Как с тобой связаться?
— Никак. Завтра тебе придет смс с местом, где оставишь мои документы. Усёк?
— Усёк…
Наливаясь свинцом, иду к столику.
Присаживаюсь. Перевожу взгляд с Марьяны на Лившица и обратно. Разговор между ними замирает. Лицо Яны горит….
— Я слушаю, — не контролируя силу сжимаю в руке телефон. С него соскальзывает чехол. Поправляю.
— Лев, что-то случилось?
— Да нет… Я слушаю.
Лившиц рисует на экране своего телефона пальцем круги.
— Вы, Лев, неравнодушны к Марьяне, я — тоже. Я хочу разрешить эту дихотомию. Сейчас.
Делает глоток кофе.
— Уверен, Вы уже озвучили всё, что предлагаете ей как женщине. Хочу озвучить и я. Сейчас. При Вас.
— При мне? — дергаю я бровями с удивлением.
— Да. Вы же желаете ей только самого лучшего, правда? Ну… как любящий мужчина. Ей и вашей дочери. И не осудите, если она сделает правильный выбор? Отпустите без истерик… Так?
Сжимаю пальцами переносицу, пытаясь сосредоточиться на том, что он говорит. И подавить безудержный порыв впечатать его лицом в стол. И еще раз. И еще раз. Сломать к хренам этот стол его лицом!
Вдыхаю поглубже и взмахиваю рукой, прося его продолжать.
— Лев! — возмущенно смотрит на меня Марьяна, переводит взгляд на Лившица. — Юра… это же не торги, о чем разговор?!
— А ты послушай, Яночка. Сегодня вечером, я еду в Москву. Оттуда утром у меня самолёт до Дрездена, потом до Стокгольма… Ты и сама знаешь наш маршрут. Няню для… Алёны, которая едет с нами я уже нашел. Мы сможем спокойно работать. Твой проект будет реализован. Ты получишь степень в Европейском университете. Но, да, ты потеряешь эту чертову проблемную квартиру. Однако, я уже купил, и в Москве юридически подарю твоей дочери другую, как только мы вернёмся из поездки. Ты можешь мне возразить, что твоя дочь нуждается в отце, — смотрит он мне в глаза. — Но в отце она будет нуждаться всего лишь лет еще десять. А вот в перспективном будущем — всю свою жизнь. Я его обеспечу. После нашей поездки, я сделаю тебе еще раз предложение. И тогда ты решишь… кто из нас двоих достоин быть твоим мужем. И как, где и с кем ты планируешь провести свою жизнь.
Закрывая глаза, Кошкина расчесывает пятерней свою рассыпающуюся копну светлых волос.
С грустной улыбкой смотрю на нее. Красивая… И степень в Европейском университете ей будет к лицу. Я буду ей очень гордиться.
От тоски кровь сворачивается в венах. В ушах шумит.
— Я правильно понимаю, Юра, что мой проект живет дальше, только если я принимаю твоё предложение? — расстроенно опускает взгляд.
— Твой проект живет дальше, если ты принимаешь адекватное деловое решение, и мы сегодня уезжаем: Москва — Дрезден — Стокгольм… Если мы с тобой серьезно и плотно работаем над ним. А личное… личное — после. Когда мы вернёмся.