Её звали Карма
Шрифт:
– - Выпусти, умоляю! Пожалей меня, несчастную...
– - Не велено. Не велено выпущать. Я б с радостью. Но батюшка приказал...
– А ежели он тебе прикажет удушить меня, ты тоже исполнишь волю его?
– Что ты такое говоришь?! Пожалей меня, старуху. Ведь князюшка не пощадит меня, коли я упущу тебя. Что я могу поделать? Не убивайся так. Вот, поешь, золотко. Покуда батюшка запрет не сымет, сидеть тебе здесь, моя милая, - нянька погладила Катерину по голове.
По щекам княжны поползли
– - Поешь, милая, - упрашивала женщина.
– - Не буду. Лучше сгинуть.
– Не упрямься. Никто не увидит твоих терзаний, Катерина. Ничего путного не придет на пустое брюхо. Поешь. Тут и смородинка, и яблочки. Погляди: и хлебушко прямо из печи, и крынка молока прямо из-под коровы, и мед липовый, - проговорила Евдокия и вышла, снова закрыв дверь на замок.
– Берджу-у...
– простонала Катя в темноту. Потом соскочила и, подбежав к двери, стала барабанить в нее кулаками.
– - Отворите! Выпустите меня отсюда! Выпустите!
– Успокойся, Катерина! Усмири пыл свой. Не велено выпущать тебя на волю. Не велено. Смирись и утихни!
– раздался голос Евдокии за дверью.
Княжна прижалась щекой к дубовой двери и беспомощно сползла на пол; закрыла лицо руками и, продолжая сидеть у двери, разрыдалась, вздрагивая всем телом.
Берджу также не сумел вырваться. Еще задолго до гуляния он начал собираться, но мать остудила его пыл.
– - Сынок, ты бы помог мне...
– - Что, матушка?
– - Нужно шерсть вычесать.
– - М-м, - задумался парень.
– Да-да, хорошо.
Парама вытянула из-за шторы огромную корзину. Увидев это, сын сразу же поник. Но, тяжело вздохнув, стал быстро орудовать руками, изредка поглядывая в окно.
– - Ты торопишься куда?
– - Да нет...
– отмахнулся юноша.
– - Не торопись, там еще две таких корзины, - успокоила мать.
– - Что?! Но...ведь нынче скачки...
– - Помоги матери: я одна не управлюсь.
– Да, матушка...- совсем расстроился Берджу.
– А ...можа это завтре сподручнее переделать, а?
– умоляюще, с надеждой в глазах, спросил он.
– Да кабы так...А то ведь это нужно нынче завершить, потому как к завтрему все должно быть готово.
Берджу безнадежно опустил голову и продолжил выполнять работу теперь медленно и безразлично...
***
Рассвет Катерина встретила у окна. Дверь тихонько отворилась , и в опочивальню вошла Евдокия.
– Почто голубка моя поднялась в такую рань?
– удивилась нянька и тут заметила неразобранную постель.
– Да ты никак и вовсе не ложилась?!
– всплеснула она руками.
– Девонька моя, почто изводишь-то себя так? Да государь-батюшка ужо снял наказание-то.
– Няня, - Катерина обняла женщину и заплакала.
– Что стряслось? Отчего же страдает моя маленькая княжна? Ну?
– она заглянула в заплаканные глаза девушки.
– Не хочу я замуж за боярина. Не хочу, няня.
– Смирись, дочка. Супротив отца нельзя идти. Грех это. Ты знатного роду, и мужа надобно тебе равного ...
– Сил моих боле нет...
– На все Божья воля, голубушка.
– Никто, никто не понимает меня! Тошно мне! Свет белый не мил...Ня-
ня-я, - она уткнулась лицом в жилетку Евдокии и заплакала.
– Что же я могу сделать для тебя, радость моя?
Катерина вмиг перестала плакать и подняла на нее покрасневшие глаза.
– Ты же знаешь Берджу?
– шмыгала носом Катя, стирая слезы.
– Да как же мне не знать-то его.
– Погоди...
Княжна соскочила со скамьи, достала кусок бересты и, нацарапав стилом несколько слов, отдала свернутое послание Евдокии.
– ...Вот, снеси ее Берджу. Дождись, покуда он один будет, и отдай ему. Только пущай сразу даст ответ. Уразумела?
– Ой, княжна, - с укоризной покачала головой старая женщина.
– Уразумела я, уразумела.
– А где горница его, знаешь?
– Знаю, милая, - невесело ответила нянька и вышла.
Берджу сидел возле корзины и со дна доставал кусочки шерсти. Мать
забрала пустые корзины и понесла их в хлев к подмастерьям. Евдокия дождалась, когда Парама отошла подальше, и шмыгнула в коморку к Берджу.
– Берджу, я от Катерины. Вот. Только гляди быстро и тотчас давай ответ.
Юноша быстро развернул послание.
– Думай шибче...Ну, так чего передать-то?
– волновалась нянька.
– Я буду. Буду непременно.
Евдокия вышла из комнатушки и поспешила к княжне. А Парама тем временем вошла в хлев.
– Вот, порожние...
– она поставила пустые корзины на землю.
– Что это ты, Парама, за такое дело принялась? Прежде не видал я тебя за работой, - заметил Матвей.
– Не по своей воле. Сына вот...надобно...уберечь, - смущенно отвечала женщина.
– Младой, горячий шибко. Може, дашь еще какое дело?
– Коли желание имеешь, отказа не будет. Там вон еще пяток кузовов стоят, - ответил бородач.
– Благодарствуйте, люди добрые, - Парама развернулась и, облегченно вздохнув, побрела обратно.
Мастеровые понимающе покачали головами.
– От сына беду решила отвесть, да разве ж их удержишь, - тихо проговорил Матвей.
– Да припекет, и с цепью удерет, - сказал Данила, глядя вслед уходящей женщине.
– Э-эх!
– раздосадовано вздохнул Степан.
– Не ровня ему княжеская дочь. Не будет добра, коли государь прознает...Берджу, Берджу-у...