Чтение онлайн

на главную

Жанры

Ее звали княжна Тараканова
Шрифт:

И очередное «но». Все это было верным относительно Петра III, задушенного по приказу Екатерины братьями Орловыми, Ивана Антоновича, по ее же указанию зарубленного саблями военного караула после двадцати с лишним лет одиночного заключения. Но как могла фигурировать в той же связи «незаконнорожденная» княжна Тараканова, почему на ней одной сосредоточилось общественное внимание?

Донесения о разговорах помечены 1859–1862 годами. Но, значит, буквально в их атмосфере рождается картина Флавицкого: она появилась на академической выставке в 1864 году. И вот поправка к такому привычному, устоявшемуся представлению историков искусства.

В любом обзоре истории русской живописи «Княжна Тараканова» — типичный пример искусства позднего, отживающего академизма. Утрированные

чувства, утрированные обстоятельства, нарочитая красивость героини и далекая от жизни тема. Как легко противопоставлялась она жанровым картинам первых бытописателей, проповедям молодого И. Н. Крамского. Тем более что ее появление относится к году знаменитого «бунта 14» — выхода из Академии художеств ее воспитанников, отказавшихся писать программные картины на исторические темы.

Оказывается, при всем формальном сходстве с полотнами академизма, при всем том, что Флавицкий действительно был и любимым выучеником, и послушным последователем его адептов, смысл картины для русских зрителей тех лет был совсем иным. Отсюда толпы перебудораженных зрителей, восторги, слезы, все новые толки в частных беседах, переписке, впервые на страницах печати, — что могло укрыться от недреманного ока политического сыска? В неожиданном успехе картины для историков искусства всегда было лишнее свидетельство склонности современного зрителя к салонному сентиментализму. Ну а для политического сыска тех лет — новый опасный симптом общественного возбуждения.

Как определить, какую роль сыграло полотно Флавицкого в выступлении начальника II Отделения Собственной канцелярии В. Н. Панина? Хронологически именно после появления картины он предлагает раз и навсегда положить конец «пустым толкам». В делах Кабинета появляется его записка о необходимости опубликовать в связи с делом Таракановой… записки Блудова. Да-да, не документы, не оригиналы, которыми располагал Кабинет, а те выводы и соображения, которые были сделаны по ним Блудовым. Согласно официальному комментарию 1905 года, «к этому его могла побудить картина живописца-поляка, которая сделалась известна во всей России и содержание которой лживо». По меньшей мере необычная идея!

Но даже с блудовскими записками дело обстоит совсем не просто. Александр II дает согласие на публикацию, как видно, с определенным условием, потому что следующим встает вопрос об их обработке и подготовке. Речь идет не об обычном специалисте — издательском работнике или литераторе, тем более не об историке, а о наиболее доверенном из чиновников. Если здесь кто и нужен, то лицо, допущенное к выполнению наиболее секретных поручений. Выбор падает на чиновника Кабинета Бреверна. Ему передаются блудовские дневники и… весь архив Таракановой. Зачем? Единственным логическим объяснением было установление синхронности: впечатления Блудова должны точно соответствовать содержанию наличных материалов, и наоборот. Вот по окончании такой работы документы впервые оказалось возможным сдать в Государственный архив. Так, во всяком случае, утверждали официальные историки, хотя вплоть до революции ни одному из них не удалось заглянуть в этот фонд.

И все равно блудовские записки — это интересно. Откуда еще можно узнать, чем определялся интерес царствующих особ к давно исчезнувшей авантюристке? Иными словами, здесь могло быть начало разгадки. Но первый же шаг на пути к ней означал и первые осложнения.

В фондах Кабинета рукописи записок не значилось. Ничего удивительного. Но, несмотря на совершенно определенное свидетельство документов, не существовало и никакой публикации записок Блудова по поводу Таракановой. Зато библиографические справочники указывали на существование документов из архива Таракановой, подготовленных к печати В. Н. Паниным. Причем эта книга появилась в указанный год в Лейпциге на немецком языке. Метаморфоза неожиданная и противоречащая самой элементарной логике чтобы положить конец опасным пересудам в России, опровергающие их документы печатались в чужой стране и на чужом языке! Только позже они появятся под видом научной публикации в одном из русских исторических изданий с достаточно ограниченным

тиражом, и Панин будет представлен в ней не в своей служебной должности, но как почетный член Общества истории и древностей российских. Отсюда и ссылки на документы, и указание номеров архивной росписи — все как в настоящем исследовании.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. Панин Виктор Никитич (1801–1874) — государственный деятель. Получил домашнее образование. В 1819 г. выдержал экзамен при Московском университете и поступил на службу в Коллегию иностранных дел. С 1824 г. секретарь посольства в Мадриде, с 1829-го — поверенный в делах в Греции. В 1832 г. — помощник министра юстиции, с 1839-го — управляющий министерством, в 1841–1862 гг. — министр юстиции. В связи с отменой телесных наказаний, убежденным сторонником которых он был, вышел в отставку. Представлял основной тормоз в проведении реформы по отмене крепостного права. С 1864 г. — главноуправляющий II Отделением Собственной канцелярии. Будучи председателем редакционных комиссий реформы, добился резкого снижения максимального надела земель для крестьян. Автор двух исторических сочинений: «Краткая история Елизаветы Алексеевны Таракановой» («Чтения» Московского Общества истории и древностей российских, 1867) и отдельного издания «О самозванке, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны» (М., 1867).

Снова архив, но на этот раз с панинскими указаниями: дело Самозванки, отдел II, № 425, отдел I, № 287… Все выглядело как нельзя проще, только… только, несмотря на все розыски, никаких следов фонда Таракановой найти не удавалось. Скрупулезная точность «почетного члена» превращалась в миф. Может быть, какие-то указания заключались в трудах историков, работавших над этой темой?

Исследователи XIX века еще не умели придавать должное значение ссылкам, как и точному следованию букве документа. Но вот последнее по времени предреволюционное исследование о Таракановой, в полном смысле слова монография, изданная в канун Первой мировой войны в Кракове на польском языке и почти тут же переведенная на русский. Ее автор, Э. Лунинский, благодарил сотрудников Государственного архива за любезно предоставленные копии документов: оригиналов ему увидеть не привелось. Ну а предшественники краковского историка? Оказывается, Э. Лунинский не одинок — ни одному из них не довелось ни работать над оригиналами, ни просто держать их в руках. Княжна Тараканова, или та, что скрывалась под этим именем, оставалась неуловимой.

* * *

В наше время уже утеряли значение политические причины, заставлявшие скрывать многое, что может бросить истинный свет на неясные события русской исторической жизни. Неужели русская история осуждена на ложь и пробелы на все время, начиная с Петра I?

Журнал «Русская беседа», 1859. Из предисловия к статье о Таракановой

По сравнению со скупостью архивов количество печатных материалов о Таракановой казалось ошеломляющим. Чего тут только не было — от монографий и научных сообщений до душещипательных романов, от повестей до сомнительного свойства поэмы И. В. Шпажинского, разоблачавшей «самозванку» в рифмованных строках. Но, просматривая эту россыпь, нельзя было не обратить внимания на одну ее особенность. Статьи и книги складывались в упрямую и четкую схему сражения — взглядов, убеждений, по сути дела, партий, только не научных, а политических. И это сражение развертывается сразу после вступления на престол Александра II.

Ведь если строго придерживаться фактов опубликованных, откуда читатель вообще мог знать о Таракановой, бледной, безгласной тени, промелькнувшей между привезшим ее военным кораблем и петропавловским казематом, к тому же на фоне еще до конца не завершившихся бурных и волнующих пугачевских событий? Ни разу, кажется, до того времени ее имя не упоминалось в печати, тем более не было предметом публичных обсуждений. Ни для кого ее не существовало, а тут сразу обширнейшие материалы, сложнейшие обстоятельства судьбы как нечто само собой разумеющееся, всем безусловно знакомое.

Поделиться:
Популярные книги

Ретроградный меркурий

Рам Янка
4. Серьёзные мальчики в форме
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Ретроградный меркурий

Я еще не барон

Дрейк Сириус
1. Дорогой барон!
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я еще не барон

Полковник Империи

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Безумный Макс
Фантастика:
альтернативная история
6.58
рейтинг книги
Полковник Империи

Бремя империи

Афанасьев Александр
Бремя империи - 1.
Фантастика:
альтернативная история
9.34
рейтинг книги
Бремя империи

Инферно

Кретов Владимир Владимирович
2. Легенда
Фантастика:
фэнтези
8.57
рейтинг книги
Инферно

Адмирал южных морей

Каменистый Артем
4. Девятый
Фантастика:
фэнтези
8.96
рейтинг книги
Адмирал южных морей

Защитник

Астахов Евгений Евгеньевич
7. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Защитник

Я – Орк. Том 3

Лисицин Евгений
3. Я — Орк
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 3

Мир-о-творец

Ланцов Михаил Алексеевич
8. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Мир-о-творец

Кодекс Крови. Книга II

Борзых М.
2. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга II

Я – Орк. Том 4

Лисицин Евгений
4. Я — Орк
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 4

Хозяйка лавандовой долины

Скор Элен
2. Хозяйка своей судьбы
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.25
рейтинг книги
Хозяйка лавандовой долины

Разбуди меня

Рам Янка
7. Серьёзные мальчики в форме
Любовные романы:
современные любовные романы
остросюжетные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Разбуди меня

Курсант: назад в СССР 9

Дамиров Рафаэль
9. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Курсант: назад в СССР 9