Эффект бабочки в СССР
Шрифт:
Конечно, майор Валиев оказался особистом. Он сидел за пошарпанным столом, заваленным папками, и изучал мои бумаги, как будто надеялся, что я окажусь шпионом. Под потолком крутился засиженный мухами вентилятор, на подоконнике грелась на солнце и исходила газом поллитровая бутылка минералки.
— Вы случаем не д'Артаньян? — спросил вдруг он.
— Нет, скорее Гай Гисборн.
— Э-э-э-э... Это же вроде не Дюма?
— Это народное творчество. Или Фрэнсис Чайльд, как
— А... Так, вот сбили вы меня с мысли, товарищ Белозор! Я о том, что почувствовал себя в роли де Тревиля. Ваши документы буквально дублируют ту самую грамоту Ришелье — "То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства"... Только она у вас оформлена по всем правилам, и, скажем так, в сослагательном наклонении. Мол, если понадобится помощь и поддержка — окажите, сопроводите, накормите, напоите и спать уложите... У тебя папа — член ЦК партии, что ли? Тут такие подписи стоят, что аж страшно.
— У меня папы нету, — сказал я. — А де Тревиль не от кардинала грамоту получил, а от д'Артаньяна старшего — рекомендательное письмо. Если мне память не изменяет.
Странный это был особист. Неправильный какой-то.
— Ладно, — сказал он. — Черт с ним, с де Тревилем. Будем звонить в Ташкент и решать, что с тобой делать.
Пока Валиев звонил в Ташкент, я тупел и потел, пытаясь не вырубиться прямо здесь, в кабинете. За окном носились военные, грохотала техника, взлетел тот самый Ан-12, на котором я добрался в это замечательное место.
— А куда они? — спросил я майора, который на некоторое время перестал орать в трубку.
— В Кабул! — сказал он. — Куда ж еще?
Я сидел в ступоре. Это что — я просто мог лететь дальше с ними? Нет, дышать килькой — удовольствие малоприятное, но торчать в Термезе — тоже радость ниже среднего! До особиста, видимо, это дошло спустя секунду, потому что он ляпнул трубкой по аппарату и сказал:
— ...ять! — а потом вдруг заржал в голос. — Во избежание перепута!
— Какого еще перепута? — удивился я.
— Да служил я под Тюменью, в одной части... Ну, не важно. Там в общем в столовой была вешалка, куда личный состав бушлаты вешал, перед обедом. Ну, и красными буквами через трафарет нанесли надпись над этой самой вешалкой: "Во избежание перепута вешайте одежду строго по номерам!" А какой-то умник дописал сверху от руки — "И спи*да!"
Я фыркнул. Во избежание перепута, значит?
Отсмеявшись, майор Валиев снова взялся звонить. Спустя минут двадцать он утер пот со лба и сказал:
— Поедете на попутках.
— Как это? — удивился я.
— Ну, скоро будет колонна в Мазари-Шариф, с ней и поедете, — он, наверное, подумал, что я испугался и поторопился успокоить меня: — Погранцы из 117-го отряда сопроводят, в порядке всё будет. Мне тут уже просверлили мозг, чтобы я нашел вам провожатых...
В голове скрипели воспоминания о будущем. 117-й отряд — это который Московский? Мазари-Шариф — это где Голубая Мечеть и могила калифа Али? А что, это даже интересно! Всяко лучше, чем торчать в четырех стенах в Кабуле и ждать отмашки — когда разрешат выйти в поле пообщаться с бойцами, посмотреть на местных... Опасно? Не без того. Но знал же, куда ехал! Хотел гонзо-журналистики? Кушай, Герман Викторович, не обляпайся!
— Так... Пойдем, я тебе еще кое-чего подарю, — очевидно, принял какое-то решение Валиев.
Этот странный особист встал из-за стола, отдал мне документы и, напялив фуражку, повел меня за собой по коридору, поминутно останавливаясь, чтобы поздороваться с сослуживцами. Наконец он остановился у железной двери, достал из кармана чудовищного вида ключ, вставил его в замочную скважину и с хрустом провернул.
На металлических, местами тронутых ржавчиной стеллажах тут стояли огромные картонные коробки, деревянные ящики и бумажные свертки. Майор приставил табуретку и полез на самый верх.
— Вот, держи, — сказал он. — Это из неучтенки. Если что — нашел на обочине. Мне надо, чтобы ты до Мазари-Шарифа целый добрался, так что бери и не спорь!
Это был бронежилет. Я понятия не имею, когда бронежилеты появились в Советской армии, но вроде как до массового их применения было еще далеко! Увесистая такая кираса цвета хаки, килограмм пять, не меньше...
— От жары не подохну? — уточнил я.
— Лучше пропотеть, чем осколок схватить. Бери — и точка! Пойдем, отведу тебя в столовку, поешь — а я пока с Давыдовым определюсь, кого он тебе в ангелы-хранители назначит...
В столовой кормили рассольником, картофельным пюре и котлетками — теми самыми, в которых сухарей было больше, чем мяса. Но после многочасового перелета, несмотря на исстрадавшийся желудок, я сожрал всё это влёт, проглотил и стакан компота с сухофруктами и дожевывал кусочек черного хлеба, когда снова появился майор Валеев:
— Пойдем! Нашлись тебе ангелы-хранители, да такие, что самому завидно!
— Старшина Гумар! Старшина Даликатный! — представил майор мне двух подтянутых молодых служивых.
Пограничники! "А на плечах! У нас! Зеленые погоны..." К пограничникам я всегда испытывал определенный пиетет, отец мой (не Геры) служил в погранвойсках, да к тому же еще и старшиной погранзаставы, так что глядел на них я изначально с симпатией. А еще и фамилии...
— Белозор, Гера. Журналист, "Комсомольская правда", — я протянул руку для приветствия.
Погранцы переглянулись и руку мою пожимать не стали. Гумар — высокий, светловолосый, носатый, голубоглазый, с хитроватым лицом, проговорил: