Эффект Фостера
Шрифт:
Я всегда действовал наперекор, рушил рамки, которые словно железные решетки, выставляли вокруг меня. Потому запрещать мне что-то делать это то же самое, что призвать к действию. И теперь, когда мне запретили прикасаться к Барбаре, я не могу думать ни о чем другом. Я еще сделаю так, что Эванс пожалеет о своих словах.
Но точно не ценой Барбары.
Глава 27
Барбара
– Мейсон, я слышала, ты поступил в Прово, поздравляю, – пропела Пейсли. – Это замечательная возможность для тебя. – Мейсон благодарно кивнул и
В воскресенье, вернувшись с охотничьего уикенда, Фостеры устроили ужин в их доме. Вторая группа сходила на охоту куда удачнее нас. О чем свидетельствовала огромная тарелка жаркого в центре стола.
– Я так горжусь тобой, сын, – сказал Дэниел, приподнимая стакан с виски.
Джефри нахмурился, я вспомнила наш с ним разговор, который произошел вчера в лесу. Пазлы сложились в моей голове мгновенно. Драма, разворачивающаяся в этом доме, могла претендовать на «Оскар». Оба сына Дэниела Фостера не чувствовали его любви и страшно завидовали друг другу, хоть старались и не показывать этого. Мейсон считал, что к Джефри относятся иначе из-за его сложной судьбы: мягко и не давят на него, как на самого Мейсона. Джеф же воспринимал это как безразличие со стороны отца. Сам Джефри считал, что Мейсона любят по-настоящему, ведь тот был рожден в браке с Джеммой и не был ошибкой как старший сын Дэниела. Именно поэтому отец уделял ему все свое внимание, вмешивался в его жизнь, контролировал, ведь хотел для своего любимого сына только лучшего. Но сам Мейсон воспринимал это иначе. Он считал, что отец с ним слишком строг, слишком придирчив, слишком несправедлив.
Как по мне, Дэниел не любил никого, кроме пресловутой компании.
– Барбару тоже можно поздравить, – сказал отец. – Я рад, что двое наших детей объединятся, чтобы продолжить вести дела компании. – Все присутствующие согласились с отцом, подняли свои стаканы и бокалы, а мне хотелось сорвать скатерть со стола вместе со столовыми приборами, едой и дорогим хрусталем из-за разговоров о компании.
Не знаю, что решит для себя Мейсон, но я уж точно не планировала потратить всю свою жизнь, следуя отцовским желаниям.
– Твой стакан пуст, давай я добавлю сока, – сказал Мейсон, сидящий по правую сторону от меня. Я кивнула, и через секунду мой стакан был наполнен новой порцией вишневого сока.
Взгляд невольно упал на человека, который по совершенно несчастливой для меня случайности занял место напротив. Сильные руки опирались локтями на стол, пока Джефри слушал тот бред, который моя мачеха шептала ему на ухо. Пейсли, должно быть, забыла, что состоит в отношениях с моим отцом, иначе почему она вывалила свою грудь прямо перед Джефри? Между ними было пять или шесть лет разницы, что в целом совсем не проблема для обоих. Если Джефри пожелает, то запросто переспит с ней.
Возможно, это решило бы мою проблему, ведь тогда отец точно выгонит Пейсли из нашего дома, но даже мысль о том, что ее руки будут касаться краешка его тела, вызывала во мне глухое чувство отвращениях и ревности. Я не могла представить, что его губы будут целовать Пейсли, да любую другую девушку.
Черт!
Я не могу ежеминутно думать о его губах. Но к моему собственному стыду ни о чем другом я не могла больше думать. Все казалось таким несущественным, что становилось даже страшно. Это было подобно одержимости, как в католических фильмах об изгнании демонов из одержимых девушек. Джефри был демоном, и я была им одержима.
Эффект Фостера поглотил меня как любую глупышку, оказавшуюся в зоне его влияния.
Прямоугольный вытянутый стол был моей персональной головной болью, пару раз наши с Фостером ноги столкнулись под столом. Что было весьма странно, ведь свои я старалась держать как можно ближе к моему стулу, тогда как Фостер, игнорируя все нормы приличия, развалился на своем стуле, как на кресле перед телевизором.
– Странно, что вы не добыли ни одного оленя. – В тоне Мейсона отчетливо слышались нотки насмешки и превосходства, будто тот факт, что его старший брат был в группе, которая не смогла преуспеть в охоте, радовал его. – Чем же вы занимались все время?
Моя вилка громко ударилась о тарелку, когда я накалывала кусочек помидора.
– Программа была весьма насыщенная, – глядя на меня исподлобья и усмехаясь уголком губ, ответил Джефри. Он медленно сделал глоток воды из своего стакана, а затем взглянул на младшего брата. Из-за одного уверенного взгляд этих зеленых глаз, я хотела потратить весь лимит моей бриллиантовой карты, чтобы нанять первоклассного киллера для Фостера.
Джефри понимал, что Мейсон насмехается над ним, но его совсем не волновало это, ведь судя по внешней уверенности и надменности в его глазах, он считал, что его охота прошла куда более удачно, ведь ему удалось поймать в свои лапы одну маленькую и глупую птицу.
– И не менее забавная, – добавил придурок.
Сукин сын!
Я вытянула ногу под столом и пнула Джефри в колено мыском своей босоножки. Фостер даже не дернулся от удара, однако взгляд его переменился, усмешка стерлась с лица. Не успела я отдернуть ногу, как почувствовала его теплые пальцы, резко обернувшиеся вокруг моей ноги прямо поверх кожаного ремешка босоножки. Он дернул меня за ногу, тем самым заставляя немного сползти по стулу вниз и, не размыкая пальцев, расположил мою ногу на своем колене.
Я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди, чтобы небольшая перемена в моей позе не вызвала подозрений за столом. Попыталась вырвать ногу из хватки Джефри, но он не позволял мне сделать этого.
– Я подстрелил одного, но так и не смог найти его, – поделился отец. Я взглянула на него и почувствовала холодок, пробежавший по моему позвоночнику. Папа с подозрением смотрел на меня и Джефри. И даже тогда Фостер не отпустил моей ноги, и я не могла сесть ровно, тем самым продемонстрировав свою непоколебимость.
Ощущение, что отец мог увидеть или услышать то, что не следовало, не покидало меня. Иначе почему после возвращения в охотничью хижину он смотрел на Джефри как на кабана перед выстрелом? Да даже на кабана не смотрят с такой ненавистью.
– Теряешь хватку, Эванс, – усмехнулся Дэниел и все присутствующие за столом рассмеялись, все, кроме Джефри и меня.
Фостер вдруг начал поглаживать мою ногу, прижатую к его колену, нежно и неторопливо, не отрывая взгляда от моего лица. Предательские мурашки появились на моей коже, свет наполнил грудь, постепенно спускаясь ниже, вызволяя с десяток бабочек с большими черными крыльями, которые в лучах этого света переливались изумрудным блеском. Прямо как глаза этого чертового повелителя бабочек.