Шрифт:
Annotation
«Все обвинения с вас и членов вашей семьи будут сняты. Взамен мы хотим, чтобы вы расспросили одного человека…»
Особый талант Сюзан, ученого-физика и матери образцового датского семейства, — способность вызывать у людей доверие. Оказавшись заложницей непонятной организации, готовящей эвакуацию элиты общества в преддверии надвигающейся социально-экономической катастрофы, она вынуждена заняться розыском оставшихся членов секретного аналитического центра 1970-х — «Комиссии будущего». Но порученное
Многим читателям Хёга героиня этой книги несомненно напомнит Смиллу: по характеру, взглядам на жизнь и привычке носить с собой небольшой ломик — на всякий случай.
Питер Хёг
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
Питер Хёг
Эффект Сюзан
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Если вы захотите обосноваться в почетной резиденции «Карлсберга» в Вальбю — площадью восемьсот пятьдесят квадратных метров, с огромным подвалом и парком, и получить все это бесплатно в пожизненное пользование, вам следует для начала обзавестись Нобелевской премией по физике. Андреа Финк получила эту премию еще в молодости, вот почему у нее появилась возможность переехать в этот дом после смерти Нильса Бора в шестидесятых и прожить здесь пятьдесят лет.
Сейчас она готовится покинуть его. Она умирает.
Большинство людей противятся приходу смерти; а я вообще встречу ее с руганью и отчаянным сопротивлением. Андреа Финк приближается к смерти с достоинством оперной дивы, ожидающей прощального концерта.
Это будет благотворительное выступление: все свои вещи она уже раздала. Я вхожу в просторную комнату, где нет ничего, кроме медицинской кровати. На стенах, в тех местах, где раньше висели картины, — бледные прямоугольники.
Не осталось даже ни одного стула. Я подхожу к кровати, опираясь на свой костыль.
Ее поле зрения сужено, и только когда я оказываюсь прямо перед ней, она замечает меня.
— Сюзан, — говорит она, — на что ты готова пойти, чтобы вернуть своих детей?
— На все.
— Придется пойти на все.
Она разжимает прозрачную ладонь, лежащую на одеяле, я накрываю ее своей. Ей всегда хотелось прикасаться к человеку, с которым она разговаривает.
— Ты похудела.
Я всем телом ощущаю ее сострадание. Бор говорил, что не знает других знаменитостей кроме нее, которых не испортила бы слава.
— Дизентерия. Но мне уже лучше.
Мне в ноги сзади что-то упирается, из пустоты как по мановению волшебной палочки все-таки возникает стул, волшебник отходит в сторону и, описав полукруг, встает под прикрытием кровати.
Это невысокий, элегантно одетый человек, твердый в своей вере.
Верит он в то, что очень важно иметь самого дорогого портного и самый сильный государственный аппарат. Зовут его Торкиль Хайн, и, по слухам, он занимал пост начальника отдела в Министерстве юстиции. Это наша вторая встреча.
Первая встреча состоялась двумя неделями ранее, в тюрьме Тула в Манипуре, на границе с Бирмой, в так называемой комнате для свиданий — бетонном склепе без окон.
Когда меня привели и усадили напротив него, я первым делом подумала о том, что передо мной человек, который отменил действие второго закона термодинамики. В городе и в помещении, где потеет всё и вся, включая бетон, он в своей белой рубашке, пиджаке и галстуке выглядел свежим и бодрым.
— Я из посольства Дании.
Разумеется, ни в каком посольстве он не работает. Лицо бледное, матовое, он только что приехал из Дании.
— Где мои дети?
— Ваш сын задержан в Алморе, небольшом городке на границе с Непалом. Он обвиняется в попытке контрабанды антиквариата. Ваша дочь, очевидно, сбежала со священником из храма Кали в Калькутте.
Мы обмениваемся взглядами. Детям по шестнадцать лет.
— Ваш муж…
— Я не хочу о нем слышать.
Он кладет что-то на стол. Из-за расстройства зрения я сначала не могу понять, что это такое. Затем глаза постепенно фокусируются, и я вижу обложку журнала «Time».
На ней четыре человека. За концертным роялем сидит мужчина, к роялю прислонились двое детей, каждый из них держит в руках скрипку. Рядом с мужчиной, положив руку ему на плечо, стоит женщина, которую какие-то бездушные люди убедили облачиться в академическую мантию и надеть профессорскую шапочку.
Дети — светловолосые и голубоглазые, кажется, что они всеобщие любимцы и в следующее мгновение получат стипендии на обучение в лучших иностранных консерваториях. У мужчины выразительные и печальные глаза, он улыбается уголками губ, и улыбка эта говорит о том, что если что-то и отягощает его душу, то уж точно не низкая самооценка.