Егерь: назад в СССР
Шрифт:
— Так у меня нет прав ружья по домам проверять. Только в лесу.
Но Павел отмахнулся.
— Ты со мной пойдёшь. Проверишь техническое состояние ружей. А то я в этом плохо разбираюсь. Сможешь? А все бумаги я сам буду оформлять.
Я подумал. Знакомиться с местными охотниками всё равно придётся. Я думал попросить председателя объявить собрание. Но переговорить с каждым отдельно даже лучше, хоть и займёт немало времени.
— Это смогу.
— Ну, вот и договорились! Как с обходом своим закончишь — сразу
Не зря Павел уговорил меня сначала занести вещи! Высокая полногрудая жена председателя выдала мне не только полный комплект постельного белья. Она принесла эмалированную миску с дымящейся отварной картошкой и литровую банку солёных огурцов.
— И слушать не хочу! — махнула она рукой на мой отказ. — Магазин уже закрыт. Совхозная столовая тоже. Что же ты — до утра голодным сидеть будешь? Как я мужу в глаза посмотрю? Бери и не спорь! Миску потом занесёшь. А что у тебя с головой-то?
— В машине ударился, — привычно объяснил я.
— Вот такие у нас дороги! — закивала Мария Антоновна. — Лесовозы за зиму всё разбили! Уж сколько мой Фёдор с лесхозом бьётся — а всё без толку! Не дают щебня!
Поблагодарив Марию Антоновну, я поплёлся обратно к себе. Стопку белья держал на вытянутых руках, сверху пристроил миску, а в неё положил банку. Так и шёл, почти ничего не видя перед собой и нащупывая тропинку ногами.
Дома положил всё на стол и первым делом растопил печь. Не потому, что холодно. А чтобы дом жилым духом пропах. Теплом, а не сыростью.
Коробок спичек нашёлся на полочке над холодильником, где стояла крупная соль в деревянной солонке и слипшийся сахарный песок в литровой стеклянной банке. Ещё несколько коробков я нашёл в ящике старого буфета, в котором хранилась посуда. Кроме спичек в ящике лежали пять пачек «Примы».
Там же, в буфете, за деревянными дверцами отыскал старые номера газеты «Известия». Шли они вразнобой, некоторые были надорваны. Видно, что после прочтения Василий Ильич использовал газеты для хозяйственных нужд.
Я оторвал одну полосу, скомкал её и положил в чёрную от сажи топку печи между двух поленьев. Сверху пристроил лучины — так, чтобы между ними проходил воздух.
Приоткрыл заслонку в трубе и чиркнул спичкой. Синеватый огонёк побежал по бумаге, жадно пожирая решения очередного съезда партии. Задрожал, перекинулся на лучины, и они весело затрещали.
Когда огонь разгорелся, я закрыл толстую дверцу, взял чемодан и пошёл в комнату.
Здесь была всё та же спартанская обстановка. Кровать с пружинной сеткой. Над кроватью — большая самодельная карта егерского обхода. Видно, увеличенная копия с карты меньшего масштаба. Прорисована тщательно, все условные обозначения на своих местах.
Мой участок тянулся широким клином от шоссе, по которому я приехал, в сторону Ладожского озера. Самым краем обозначенная
Вот туда я завтра и отправлюсь. Посмотрю окрестности озера. А по пути заверну на Липовую гриву — там, судя по карте, есть покосы. Надо посмотреть, не пора ли заготавливать сено для лосей.
У изголовья кровати — полированная тумбочка, на которой стояла настольная лампа. Видно, хозяин любил читать перед сном.
В углу комнаты стоял большой бельевой шкаф с глухими дверцами. Дверцы запирались на ключ — он торчал в скважине. Отлично! Есть, где хранить ружьё и боеприпасы. Это, конечно, не сейф, наличие которого потребуют позже. Но, всё-таки, оружие будет не на виду.
В широком простенке между окнами стоял ещё один шкаф. Точнее — стеллаж с открытыми полками. На полках плотно стояли книги.
Беляев, Булычёв, Ефремов. Вадим Шефнер. Неподходящие друг к другу тома разного цвета и разного размера. Хотя попадались и издательские серии.
Три полки стеллажа были заполнены советской фантастикой. Ни классики, ни редких в то время изданий зарубежных авторов. Только фантастика.
Полкой ниже стояли тома альманаха научной фантастики издательства «Знание» с шестьдесят четвёртого по семьдесят четвёртый год.
А на самой нижней полке аккуратными стопками лежали номера журнала «Охота и охотничье хозяйство».
Интересные вкусы были у старого егеря. Или дело не во вкусах? Может быть, потеряв самое дорогое, он не только в лес убегал от боли? Но и пытался уйти из реальности в мечты?
Книги были потрёпанные, уголки некоторых страниц загнуты. Видно, что их неоднократно перечитывали.
Я открыл бельевой шкаф. Внутри, на плечиках висел старый, тёмно-серый костюм. Рядом — выгоревшая на солнце солдатская форма, тщательно выстиранная и выглаженная. Тихо звякнули медали, приколотые к гимнастёрке.
Больше в платяном отделении ничего не было, хотя свободных вешалок хватало.
За соседней дверцей на фанерных полках лежали три комплекта нательного белья и два — постельного. В узком ящике — несколько пар носков, скрученных в клубки попарно.
Я переложил вещи старого егеря на одну полку. Вернулся на кухню. Подложил дров в печку. Взял свой чемодан, отнёс его в комнату и положил на кровать, поверх вышитого покрывала.
Щёлкнул замками, откинул жёсткую крышку. Да, немного у меня вещей.
Четыре пары чёрных сатиновых трусов. Столько же маек с узкими лямками. Две рубашки в среднюю клетку, одна белая. Несколько пар носков.
Отдельной стопкой лежала форменная одежда егеря — болотно-зелёного цвета штаны и гимнастёрка. Сверху новенький планшет для карт и документов. На нём — фуражка с кокардой. Перекрещенные ружья и рогатая голова лося. Рядом с фуражкой — широкий кожаный ремень с латунной пряжкой.