Его собственность

Ле Карр Джорджия

— Извини. Извини, Лана. Конечно, ты никогда не украдешь. Я просто так волнуюсь за тебя, все так странно. Я не знаю, что и думать.

Духовка издает пикающий звук, и она встает, но Лана аккуратно усаживает ее назад.

— Я вытащу его, — говорит она, и, надев перчатки, вынимает пирог. Он пахнет божественно и безупречно поднялось тесто. Она закрывает дверцу духовки, кладет пирог на металлический противень и прислоняется к раковине.

— Я поставлю чайник? Нам нужно поговорить, —

мама кивает, и Лана начинает готовить чай.

Пока вода закипает, она достает чашки и блюдца. Все остальные, в этом доме, пьют из кружек, кроме ее матери, которая всегда использует чашку и блюдце. Она наливает кипяток в заварной чайник и несет его на стол. Когда чай заваривается, она разливает его по двум чашкам. Она открывает коробочку с печеньем от Fortnum and Masons и протягивает его к маме. Тонкими, бледными пальцами мать нерешительно берет одно.

Она откусывает и жует.

— Вкусно? — спрашивает Лана.

Ее мать кивает.

— Ты уезжаешь в Америку в среду, сударыня.

Мама кладет печенье на блюдце.

Она соединяет свои руки в замок и убирает их под стол, и смотрит прямо в лицо своей дочери.

— Я никуда не поеду, пока не узнаю точно, что происходит. Как ты получила все эти деньги, и что ты сделала для этого.

— Я объяснила тебе в прошлый раз. Мужчина, которого я встретила, дал их нам.

— Кто этот мужчина, который имеет свободные пятьдесят тысяч фунтов?

— Мама, он миллионер, не знаю в какой степени. Он дал мне вдвое больше, чем я просила.

Ее мать смотрит на нее в ужасе.

— Ты просила у него деньги? Я не так воспитывала тебя, чтобы просить у мужчин деньги.

— Да, я попросила у него, и что? Я не принуждала его и не крала их.

— Ну, я не хочу этого. Я скорее зачахну и умру, чем воспользуюсь этими деньгами.

Лана замирает в оцепенении. Она смотрит на свою мать в полном шоке. Упрямое выражение лица ее матери говорит ей, что она приняла решение, которое изменить уже не возможно.

Лана с трудом проглатывает комок в горле и подымается.

— Ты сделаешь меня сиротой ради своей глупой гордости, — порицает она.

Мать удивленно моргает, и Лана чувствует, как в ней растут силы, словно ветер надул ее паруса.

— Ты собираешься, сидя здесь, говорить мне, что если бы я была при смерти и мне оставалось жить всего несколько недель, ты бы не попросила у донеприличия богатого незнакомца немного денег?

Мать молчит.

— Иметь высокие и сильные идеалы и принципы — отлично, но ни когда ты чрезвычайно, почти до смерти доведен до отчаяния, мам.

— Ты не просто попросила его, так ведь? Скажи правду. Ты занимались проституцией.

— Предполагаешь, что я так и сделала. А я не делала, —

говорит Лана, про себя прося прощение за свою ложь. — Разве ты, не сделала бы тоже самое для меня?

Мать начинает плакать.

— Ты не понимаешь. Ты поймешь, в один прекрасный день, когда у тебя будет собственный ребенок. Я не так важна, — она стучит себя в грудь. — Это оболочка просто пища для червей. Я не позволю тебе пачкать себя за это разрушенное тело. Ты молода. У тебя вся жизнь впереди, и, в любом случае, я собираюсь умереть.

— Нет, ты, нет, — отчаянно шепчет Лана.

— Да. И ты должна смириться с этим.

— Помнишь, когда папа ушел, я поклялась заботиться о тебе?

Мать смотрит с мрачным выражением лица.

— Да.

— Почему ты заставляешь меня нарушать свое обещание?

— Я собираюсь делать химию в понедельник.

— Для чего, мам? Для чего? Это вещество настолько опасно, что, скорее всего, оно убьет тебя раньше, чем сам рак.

Губы матери молча двигаются, она прикрывает рот одной рукой.

— Сядь, Лана, — шепчет она. — Пожалуйста.

Лана качает головой.

— Нет, я не буду. В чем смысл? Все это время я пыталась найти способ, чтобы сохранить тебе жизнь, я никогда не думала, что ты сама можешь встать у меня на пути.

Лана отворачивается от матери и начинает собираться, чтобы уйти. Она продала себя ни за что. Она подходит к входной двери, и слышит крик матери из кухни:

— Он тебе нравиться?

Она оборачивается, мать стоит в дверях, слабая и хрупкая. Сейчас она может сказать правду.

— Да.

— Я поеду.

Лана подходит к ней.

— Извини, — с рыданиями произносит мать.

Лана обнимает ее несчастное ослабленное тело, и на глазах у нее появляются слезы. Она молчит. Наконец, когда Лана может говорить, она с трудом глотает воздух.

— Я люблю тебя, мам. Всем своим сердцем. Пожалуйста, не оставляй меня. Ты — моя мама. Я сделаю все, все для тебя.

— Я знаю, я знаю, — мягко успокаивает ее мать.

— Вот дерьмо, — говорит Лана.

— Что?

Лана делает шаг назад и опускает руку в свой карман, вытаскивая наружу разбитые синие мешочки.

— Я принесла тебе синие яйца.

Ее мать пытается сдержаться, но потом прыскает от смеха. Несколько мгновений Лана только завороженно смотрит, как на редкое представление, ее мать давиться смехом. И невольно, она тоже улыбается.

— Снимай пиджак и иди мыть руки, — наконец, говорит она. — Я сделаю нам свежего чаю, и мы будем есть то, вкусное печенье, которое ты принесла.

— Они хороши, не так ли? — соглашается Лана, снимая испачканный пиджак и направляясь к раковине.