Его студентка
Шрифт:
Мы «меряемся яйцами» около минуты, пока моя крепкая молодая мошонка, ожидаемо, не побеждает вялый пашот Кирка, и тот снова не начинает говорить:
— Речь идёт о Еве Бэйтс, Ник. Я получил информацию, что после учёбы вас часто видят вместе в твоей машине. Исходя из этого, у меня есть основание полагать, что это не просто…
— Прошу прощения, мистер Давенпорт, — перебиваю старика. Тот явно к такому не привык, поэтому слегка морщится. — Просто хочу уточнить. Помимо того что я подвожу мисс Бейтс домой, есть ещё какие-то вопиющие
— Таких обстоятельств нет, но…
— В последнем тесте, который я проводил, мисс Бэйтс получила оценку D, что вряд ли может указывать на то, что я как-то выделяю её из остальных, верно? Так уж вышло, что мы живём по соседству, и мне не составляет труда подвозить её после учёбы. Не знал, что это запрещено уставом университета.
— Это не запрещено, Ник, — миролюбиво соглашается Кирк. — Но ты должен понимать, что другие студенты… они склонны домысливать.
— Кто? — спрашиваю его в лоб. То, что это был кто-то из моего арбузного фан-клуба, я даже не сомневаюсь. Ревнивые зомби открыли сезон охоты на бабочек.
— Это не имеет значения. Достаточно того, что подобные слухи дошли до меня и ещё до нескольких преподавателей.
— Мистер Давенпорт, скажу вам, как мужчина мужчине, мисс Бейтс, пожалуй, единственная из моих студенток, которая не подсовывала номер своего телефона под автомобильный дворник моей машины, не выслеживала меня после лекций и не пыталась вломиться ко мне в туалетную кабинку с предложением удовлетворить меня орально.
Ловлю изумлённый взгляд старика и киваю.
— Да, и такое бывало. Это издержки того, что вы выбрали преподавателем тридцатилетнего красавчика, который, к тому же следит за своим телом.
Нескромно вышло, но у нас же здесь откровенный мужской разговор.
— Иными словами, мистер Давенпорт, я бы не принимал близко к сердцу женскую зависть. И к тому же, — вздыхаю и для пущего эффекта делаю паузу, — вы ведь знаете, что мисс Бейтс замужем?
По окаменевшим морщинам вижу, что старик не знал.
— Я понял тебя, Ник, — говорит он после секундных раздумий. — С теми, кто активно распространяет эти слухи по университету, будет проведена беседа.
— Ко мне больше нет вопросов?
Кирк поднимается из массивного кожаного кресла и протягивает мне руку.
— Нет, Ник. Спасибо тебе. Можешь идти.
Я покидаю кабинет со смешанными чувствами, удовлетворением оттого, что угроза репутации Евы снята, и гадливым послевкусием того, что мне пришлось бодро лгать уважаемому мной человеку в лицо.
****
Я с сожалением слежу, как Златовласка упаковывает великолепную четвёрку в белый кружевной бюстгальтер, и отвожу глаза, чтобы не спровоцировать едва опавший член на следующий порно-раунд.
— Я сегодня приготовил курицу по-милански, — говорю через плечо, пока натягиваю футболку, — составь мне
Ева откидывает назад волосы и хитро улыбается.
— Ты же говорил, что не готовишь?
— В последнее время я часто это делаю.
Это чистая правда. В последние две недели в моём, обычно пустом, холодильнике плотно обосновался целый склад продовольствия начиная с пяти видов твёрдых сыров до многочисленных банок с оливками и каперсами.
— Не могу, Ник, — Ева виновато опускает глаза и перебирает подол платья, — мне нужно быть дома. Завтра у нас тест по макроэкономике и…
— Всё в порядке, — перебиваю её. — Я тебя отвезу.
— Не нужно, Ник. Я и так чувствую себя… ты знаешь. Я доберусь сама.
— Тогда вызову тебе такси.
Я чувствую… что? Раздражение? Ревность? Кажется, всего по чуть-чуть. Паршивое, короче, чувство. Наверное потому, что впервые за долгое время мне хочется провести время с женщиной не только для занятия сексом. Например, посмотреть фильм, поговорить. Даже помолчать.
К чёрту самообман. Я хочу этого не с любой женщиной, а именно с ней, с Евой. Уже почти месяц мы встречаемся трижды в неделю у меня дома и часами занимаемся сексом. Всё идёт по намеченному плану: распутный трах с понравившейся мне девушкой без обязательств. Вот только в те дни, когда мы не вместе, я всё чаще начинаю задумываться о том, чем Златовласка занимается. Стараюсь не думать о том, что она спит со своим мужем, потому что чувство собственника по отношению к любовнице не вписывается в концепцию моего мировоззрения. Но факт нельзя отрицать, и эти мысли настойчиво проламывают мою мозговую защиту.
— Завтра мы едем к моей маме в Лонг Бич и пробудем там до воскресенья, — информирует Ева, когда я выхожу в холл проводить её. — Поэтому на этой неделе увидеться не получится.
Посылаю ей натянутую улыбку и киваю.
— Всё в порядке, Златовласка. Значит, увидимся на следующей.
— Ты не злишься? — она заглядывает мне в глаза, а я делаю то, что в последнее время делаю всё чаще, лгу.
— Разумеется, нет.
— Тогда я пойду, — отводя взгляд, она быстро целует меня в щёку.
Я знаю, что Еву мучает совесть за то, что она изменяет своему мужу. Вижу это в её взгляде каждый раз, когда она приходит и выходит из моей квартиры. Она точно не из тех, кто изменяет для остроты ощущений.
Мне всё чаще хочется сказать ей, что она должна рассказать своему олуху правду и уйти. Или не говорить ничего и уйти. Но разве я могу что-то от неё требовать? Ведь тогда я что-то должен предложить ей взамен, а нечего. Сейчас я не готов к отношениям. Да и, вообще, не уверен, что когда-нибудь буду готов. Вот только, когда дверь за Евой захлопывается, у меня вдруг появляется явственное ощущение, что в нашем взаимовыгодном соглашении, о котором я столько распинался, меня жёстко поимели.