Его тайная одержимость
Шрифт:
— Но у меня как назло здоровье — хоть в космос лети, — поддерживает друга Рома, — все повода не находилось.
— Друг значит? — спрашивает папа. — Это ты не про него ли мне рассказывал, пока мы сюда шли? Про того, что познается в беде.
— Именно, — кивает Рома.
— Не знаю, что он там вам нарассказывал, а я свою версию расскажу, — встревает Валерий Александрович. — Мой отец владеет большим количеством коммерческой недвижимости по всей Москве. Сдает в аренду, тем и живет. Но вот пару лет назад повадился к нему какой-то юный
— Ну, признаться не такой уж и юный ресторатор, — ухмыляется Рома.
— Очевидно под ресторан, — поддерживает разговор папа.
— Ну да, — соглашается Валерий. — Вот только не одно помещение, а целиком всю площадь.
Нас прерывает вторжение пары официантов, что без всякого заказа уже начали накрывать стол. Очевидно с Роминой подачи.
— Не люблю я на чужой территории разворачиваться, — продолжает Рома, подталкивая дальнейший рассказ. — Но Сан Саныч — батя Валеры, крепкий орешек. Прямо как вы, Федор Михалыч.
— Если речь об упрямости, то это наверно старая закалка у них такая, — тихо влезаю в разговор, стараясь не облизываться, разглядывая заполняющийся закусками стол.
— Точно, — смеется Рома, — будто с одного завода.
— Еще за нас что-то говорите, — фыркает папа, не в силах сдержать улыбку из-за непринужденности атмосферы. — Себя-то видели? Что Соня, что Рома, два сапога — пара.
— Говорят же, что муж и жена должны быть похожи, — вставляет Валерий Александрович, очевидно как и все прочие восприняв меня как невесту Ромы.
За столом повисает неловкая тишина. Блин, Рома с Галей вообще что ли в люди не выходят вместе?
Закусываю губу, чувствуя, как лицо гореть начинает. Поднимаю отчаянный взгляд на Рому, в надежде, что он исправит ситуацию.
— Эх, Софка, — вздыхает, и упирает подбородок в ладонь, — похоже, не ту я сестру выбрал, раз тебя всего за один день уже дважды за мою невесту приняли.
Блин, тоже мне, исправил!
32. ОНА
Рома подмигивает мне, подталкивая в мою сторону тарелку с красной рыбой, которую я таранила взглядом последние минуты. А я перевожу взгляд на папу. Холодею, заметив, как посерьезнело его лицо. Будто задумчивым каким-то стало, с толикой едва уловимой печали.
— Ты ешь, дочь, — похлопывает меня по руке, кивая на ту самую тарелку, что придвинул Рома. — А вы дальше рассказываете, чем это вам наша советская закалка не угодила?
Он наигранно злится, и, кажется, можно было бы выдохнуть, но я знаю своего папу лучше всех. Он точно что-то понял. А даже если не понял, то, как минимум почувствовал.
Мужчины продолжают наперебой рассказывать историю того, как они пришли к тому, что Валерий Александрович чувствует себя в долгу перед Ромой. А я взгляд боюсь поднимать от еды. Наваливаю себе всего понемногу и пытаюсь заставить себя поесть, чтобы не вызвать еще каких-то подозрений.
— Вот мой отец
— Забегая вперед, хочу сказать, что речь была об этом самом здании, — лукаво улыбается Рома. — Очень уж мне хотелось открыть ресторан рядом с Красной площадью.
— Да, и здание теперь все же его, — смеется Валера.
— Значит-таки достал ты старика? — щурится отец.
— Нет-нет! — вступается за друга Валерий. — Вы не подумайте. После того, как Ромчик отцу жизнь спас, тот хотел ему вообще это здание подарить. Но Рома — принципиальный до ужаса, отказался. Видите ли, ему чужого не надо. Сошлись на том, что Рома покупает здание, за приемлемую рыночную стоимость.
Вот как? Чужого не надо? Тогда почему это на меня не распространяется?!
— Жизнь спас? — заинтересованно переспрашивает папа.
— Мне кажется, они преувеличивают, вот я и не спешу от них благодарности принимать, — усмехается Рома. — Всего-то массаж сердца сделал.
— В том и дело, что сделал же! В той суматохе никто бы и внимания на него не обратил, если бы не ты, — Валерий Александрович поворачивается к нам и едва ли не заговорщически шепчет, слегка подаваясь через стол: — Должно быть, слышали, в прошлом году клуб в центре Москвы какие-то уроды в щепки разнесли? Взрывы, стрельба — все как в лучших боевиках.
Мы с папой киваем. Об этом даже в газетах писали. Помню, сначала писали, что владелец клуба умер, потом вроде опровергли, — в общем много шумихи из-за того нападения было.
— Так уж вышло, что мы все трое как раз в тот вечер там на аукционе были, — продолжает почти шептать Валерий Александрович. — Мы с отцом как-то разделились во время нападения. А он у меня сердечник. И пока я его отыскать в той суматохе смог…
Валерий тяжело вздыхает, снова откидываясь на спинку стула:
— В общем, если бы не Роман Валерич… — он поворачивается к другу и хлопает того по плечу.
— Да угомонись ты, — отзывается Рома, очевидно не привыкший, чтобы его хвалили. — Чего вы вертите все случай столетней давности? Разве можно было мимо пройти, когда человек на твоих глазах умирает?
Удивительно. Я, пожалуй, впервые вижу его с этой стороны. Это так… по-человечески что ли. Руководствуясь информацией из телевизора и газет, мне казалось, что людям, которые владеют большими капиталами, должно быть несколько чуждо элементарное сострадание. Судя по тому, что обычно мелькает в новостях, богатеи в большинстве своем — бездушные сухари. От того и складывалось впечатление, что Рома просто играет со мной, вроде от скуки. Но теперь, когда вижу, как он будто бы смущается от упоминания его поистине геройского поступка, начинаю сомневаться в своих выводах о нем.