Его заложница
Шрифт:
Противно.
Противно от себя.
Как я могла так опуститься?
— Да пошел ты на хрен! Псих! Я выйду замуж за кого хочу, не тебе решать! — со злости кидаю ему. Не знаю, зачем я это делаю. Замуж точно не собираюсь. Тем более после того, как переспала с другим мужчиной, но мне почему-то хочется таким образом плюнуть этому мерзавцу в ответ.
— Совет да любовь, кошка, — усмехается и насмешливо склоняется в реверансе, предлагая мне идти вперед. Разворачиваюсь и иду к дому.
Гад!
Сволочь!
Подонок!
Ненавижу!
Мой отец сотрет его в порошок!
Прохожу
Я домой хочу!
Жить своей жизнью и вообще не знать этого мужчину.
— Не хочу! — в отчаянии бью в дверь. Больно. Отбиваю ладонь. Но еще больнее осознавать реальность.
Меня буквально подбрасывает от злости. Но где-то внутри, очень глубоко, что-то больно сжимается, и во рту горчит от разочарования.
ГЛАВА 18
Арон
Кошку нужно отпускать на волю. Долго я ее удерживать не смогу. Завтра Павлов подпишет нужные нам бумаги, отдав за дочь почти половину своих активов, и девочка поедет к папочке. Он хитрый шакал, хотел найти ее сам, тянул время. Урод. Если гипотетически представить, что его дочь украл бы какой-то отморозок, то за эти дни с девочкой могли бы сделать все что угодно. А ее папаша тянет время, боясь расстаться с материальными благами. Александру Павлову ищет вся братва и еще с десяток прихвостней из госструктур. Не найдут.
Прошло пару дней, у нас с кошкой холодная война. Мы не разговариваем. Девочка гордо игнорирует меня, я просто молча наблюдаю. Так лучше для нас двоих. Нам лучше не соприкасаться. И это чертовски тяжело. После того как попробовал ее однажды, невыносимо тянет еще.
Маленький дом пропитан ее запахом. И я дышу этим сладким ядом. Определенно, травлюсь. И рад бы отравиться кошкой насмерть. Только вот подыхать нам придётся вдвоем, а такой участи для девочки я не хочу. Но какая же она сладкая, дурманящая, будто наркотик. Попробовал один раз и лишился воли. Меня кроет от ее тела, от ее взгляда и от ее женской энергетики. И поэтому я держусь, лишая нас любых контактов.
Пусть вернется в свою клетку и выйдет замуж за уебка, которого так защищает. Пусть… А с другой стороны, меня дико ломает. Нет, я не лучше ее женишка, может, даже хуже, и счастья ей со мной точно не будет. Я волк-одиночка. Но куда, мать его, смотрит Павлов, сватая дочь за такую мразь?! И меня все больше и больше взрывает по этому поводу. Хочу погасить ярость. Мне срочно нужно в город, подальше от нее, напиться, найти шлюху и драть всю ночь по полусмерти, чтобы вытравить из себя кошку.
На третий день не выдерживаю, тело ломит от желания прикоснуться к Александре, меня трясёт от дикой потребности еще раз ей отравиться. Зверь беснуется, требуя свою долю наркотика. Это хреново. Могу не выдержать и разорвать девочку.
Я вызвал охранника. Самого надежного человека. Мне нужна передышка. Мне нужен свежий воздух. Словно не она у меня в плену, а я у нее.
Наказываю Сереге глаз с нее не спускать. Хитрая кошка может что-нибудь выкинуть. Перед тем как сесть в машину, оглядываюсь на окна. Встречаемся взглядами. Не отходит, смотрит внаглую, не смущаясь, словно бросает мне вызов. Провожает малахитовым взглядом, клеймя меня им. Хочется стряхнуть его.
— Серый! Головой за нее отвечаешь! — кричу охраннику и уезжаю.
Выезжаю на трассу и гоню, превышая все допустимые нормы, выжимая из своей машины максимум. Мне нужен этот чертов адреналин. Много адреналина, чтобы накормить свое нутро. Пусть жрет, а девочку не трогает.
Уже ближе к городу врубается мой телефон, ловя связь, и начинают сыпаться сообщения. Не обращаю внимания, маневрируя среди попутных машин. Нарушаю все правила, подрезаю, пересекаю сплошные на поворотах, попадая под камеры и собирая негатив от попутных водителей. Плевать. Мне на все глубоко плевать, нужно очистить мозги, чтобы пережить этот день.
А завтра я отдам девочку отцу.
Зажмуриваю глаза, на несколько секунд отрываю руки от руля и лечу, не управляя машиной. Я часто так делаю, чтобы прийти в себя. Внутри все переворачивается, сердце разгоняется, начиная отбивать грудную клетку, тело окатывает волной жара. Открываю глаза и резко сворачиваю на обочину, поскольку лечу на встречную машину.
Торможу.
Дышу.
Прикреплённый к панели телефон начинает вибрировать. Открываю глаза… Барон.
Это тот человек, от звонка которого у многих начинается паника. Авторитет в криминальных структурах, люди которого замешаны в более сотни грязных дел с отжимом земли, рейдерством и вымогательством. Немало людей ушло и не вернулось после встречи с ним и его парнями. Мне плевать я никого не боюсь. Точнее, я не боюсь самой смерти, а уж опасных людей тем более. Я хожу по краю пропасти. Смело хожу, прекрасно понимая, что рано или поздно сорвусь. Кто не боится смерти, тот не умирает.
— Да, слушаю, — спокойно отвечаю, смотря в одну точку.
— Добрый день, Арон, — как всегда предельно вежлив. Ошибочно полагать, что самые матерые и опасные авторитеты – быдло и отморозки. Барон даже убивает вежливо.
— Добрый.
— Как твои дела, брат? — Сжимаю челюсть, не брат он мне. Вообще не признаю панибратские отношения. У меня есть родные братья, вот за них я всех порву, а других для меня не существует. — Как здоровье?
— Все было хорошо, пока ты не позвонил, — ухмыляюсь в трубку.
— Хорошо, когда хорошо… — выдыхает в трубку. Курит. Тоже расслаблен. Но Барон никогда не звонит просто так. — Не слышал, на днях у Павлова дочку украли? Не знаешь, кто такой ушлый? Я бы тоже эту юную особу в гостях у себя подержал немного. Но кто-то меня опередил.
— А тебе-то это зачем, Барон? — напрягаюсь, сжимая руль.
— Да так, — сипло усмехается. — Говорят, у Павлова дела в цвете, а братве нужен хороший гнев. Для этого мы и поставлены во благо и для присмотра.
— С чего ты, Барон, вдруг решил, что я могу что-то знать о делах Павлова и его дочери? — голос по-прежнему спокоен, даже безразличен, но тело натягивается как струна. — Нет у меня желания иметь с ним дел. Так что не по адресу ты.