Его жажда
Шрифт:
Не хочу. Не буду. Довольно.
— Нет! — крикнула я и стащила с себя маску. — Я не стану этого делать! Не буду, ясно?! Это не входило в мои планы, Марс! И если ты так хочешь это сделать, то…
— А я вас знаю! — вдруг раздалось от того врача. Которого я должна была казнить при всех. — Я вас узнал, это ведь вы, да?!
— Не поняла. — У меня перед глазами опять промелькнули очки. Эти самые очки, которые теперь разбиты. Остальное я не видела из-за… маски. Но это была не бандитская маскировка, а медицинская марлевая повязка врача. Маска медика. — Мы с вами виделись раньше?
— Я принимал у вас роды! Я вас помню! Вы… вас зовут Камилла Финчер, а ваш муж — шериф из Техаса! Я все вспомнил!
Я наконец-то вспомнила глаза того мужчины. И голос. Он говорил мне постоянно одну и ту же фразу: "Тужься".
"Тужься, Камилла. Тужься. Тужься. Должно получиться. Все хорошо, малыш в порядке. Тужься. Тужься… тужься… тужься…"
Ноги ослабли. Я сползла по стене, потупив взгляд на пол. Меня как будто вырубили апперкотом. Я провалилась в прострацию. Слышала только вопли того урода в очках. И ощущала холод пистолета в ладони.
А потом я вернулась в сознание. Подняла револьвер и приставила дуло аккурат туда, куда показывал Марсель. Прямо между бровями.
— Если это правда и это ты принимал у меня роды, ублюдок… То у меня к тебе один-единственный вопрос. — Я надавила на рукоять так сильно, что ему пришлось прижать затылок к стене. Я была готова выстрелить. По-настоящему. — Почему мой сын погиб?
В тот момент меня пронзила страшная агрессия. Всего секундой ранее я была готова отдать все, только бы не убивать постороннего мне человека. А теперь я смотрела на него, как на чистое зло. Потому что кто, если не этот акушер, был виноват в смерти ребенка? Моего ребенка.
— Пожалуйста, послушайте… — паниковал тот врач. Он понял, что я уже не та, что была пять минут назад. Слова о родах пробудили во мне зверя. Убитая горем мать была готова убивать кого угодно, кто похож на убийцу ее сына. — Я ничего не понимаю!
— Все ты понимаешь, подонок! Плод был здоровым, я проверялась кучу раз — и все анализы показывали хорошие результаты! У меня должен был родиться здоровый малыш нормального веса, а вместо этого мне сказали, что плод погиб! Он умер! И я все эти годы винила себя, хотя в этом не было логики! Винить надо как раз тебя — таких, как ты! Для вас это просто еще один случай, просто плод погиб! Рожениц много! — кричала я, вжимая пистолет в лицо врачу. — Всякое бывает! У кого-то все гладко, а у кого-то ребенок не выжил! Да, животное — так ты подумал в тот день?! "В жизни всякое бывает"?!
— Нет! — отрицал акушер. — Все было не так! Совсем не так!
— Вот только моя жизнь закончилась в тот день! И все это время я мечтала задать тебе вопрос… — Я склонилась к самому уху врача и спросила еще раз: — Почему ты позволил ему умереть? Может, мне и тебя отправить на тот свет?
Я обняла пистолет обеими руками, чтобы запястье не дрогнуло. Держала ствол прямиком напротив лба человека, ответственного за самое страшное — за лишение меня обычного счастья материнства. Если бы он нормально выполнял свою работу, ничего бы такого не случилось. А теперь ему сложно даже признать свою вину — стоит передо мной на коленях и плачет, как тряпка.
Но я уже не тряпка.
Все смотрят на мою готовность выстрелить. Думаю, именно этого добивался Марсель. Он жаждал решимости убить — пожалуйста. Достаточно правильной мотивации. Хороший мотиватор творит чудеса. Хотя мозги по стене — отнюдь не чудо. Это все, что я могла еще сделать во имя своего сына.
Да будет так. Одна жизнь за другую…
— Но ведь ребенок не погиб!
Мой палец завис на спусковом крючке. То, что я услышала — было невероятным. Если это была ложь ради спасения… Наплевать. Она работала. Я была готова ухватиться за любую надежду, пусть даже откровенно призрачную. И если она звучала как "твой сын не мертв — он жив", то я была готова бросить все, только бы услышать эту фразу еще раз.
— Что?
Акушер прикрывал голову руками, стоял на коленях. Но при этом пугливо повторял одно и то же.
— Он жив, ваш ребенок жив! Он не погиб, он выжил! Ребенок был живой, когда родился!
Руки затряслись. Они все больше опускались под тяжестью пистолета. А вместе с ладонями дрожали первые слезы у меня на ресницах. Я не верила своим ушам.
— Продолжай…
Вокруг все молчали. Никто ничего не делал. Марс смотрел на нас и ждал развязки. Он знал, куда везет меня. Он выполнил то, что обещал. Он говорил, что выяснит, что произошло. И сдержал обещание.
— Все произошло не так, как вы подумали, мэм! Ребенок был жив и здоров — хороший прекрасный мальчик! Он родился без каких-либо отклонений!
— Тогда почему я все эти годы считала, что сын был мертворожденным?! Хочешь сказать, я сама придумала эту историю, а?!
Пистолет опять смотрел в висок тому врачу. Но я понимала, что не выстрелю. Я молила Бога, чтобы он сказал еще хоть что-то. Хоть пару предложений о ребенке, которого я давно похоронила. Неужели зря?
— Все дело в том… — цедил акушер детали той аферы, словно каждое слово стоило огромных денег. — Дело в том, что я подделал заключение о смерти.
— Что?
Я была готова взорваться. Мои руки просто горели от желания ударить этого мерзавца прямо в морду.
— Мне пришлось, меня заставили! — оправдывался тот, из-за кого я столько мучилась. Считала себя недостойной быть обычной матерью. А все оказалось гораздо проще. Меня обманывали.
— Кто это сделал?! — орала я. — Кто?!
— Я не имею права говорить, я подписал согласие не разглашать…
— Кто?! — крикнула я и огрела врача рукоятью. — Говори, сука!
Меня всю трясло от эмоций. Это был самый тяжелый момент в моей жизни. После той минуты, когда Джош сказал, что сын не выжил.
— Он меня заставил это сделать! Ваш муж меня вынудил на это пойти!
— О мой бог… Джош…
— Мне было приказано подделать документы, чтобы закрыть вопрос! Малыша оформили бесхозным подкидышем, будто он появился из ниоткуда — подбросили! Полиция забрала его и пристроила в детский дом! Это все, что я знаю! — рыдал акушер. — Пожалуйста, клянусь… это все, что мне известно.
— Зачем? — застыл у меня вопрос на губах. Я не могла никак понять, как такое вообще возможно. — Зачем он это… сделал?