Его женщина
Шрифт:
Не проходит и десяти минут, как она выходит. С влажными волосами, укутанная в большое полотенце, неуверенно ступающая босыми ногами. Дэрил сглатывает слишком громко. Сжимает кулаки и начинает кусать губы. Не может отвести глаз от того, что теперь принадлежит ему. Слишком белого для него, слишком чистого…
– Спальня там, - снова кивает он в нужную сторону и медленно поднимается с кресла.
Кэрол едва заметно кивает, но стоит на месте. Поглядывает на него искоса. Изучающе? Оценивающе? Что она хочет увидеть? Что пытается угадать? Как ей стоит вести себя, чтобы удовлетворить его? Или как избежать того,
Решив что-то для себя, она делает шаг в темную спальню. Дэрил следует за ней, замирая у порога и наблюдая за тем, как она открывает ящики комода. Неужели ищет то, что может надеть на ночь? Она бросает быстрый и неожиданно беспомощный взгляд за его спину, туда, где лежит на столе ворох платьев и поднимает руки к узлу на полотенце.
А ему нужно преодолеть всего несколько разделяющих их шагов. И сделать ее своей женщиной. Окончательно.
========== Часть 3 ==========
Диван – не самое удобное место для ночевки. Потягиваясь, Дэрил хмыкает, не понимая, когда успел привыкнуть к удобствам мягкой кровати. Он косится на часы, показывающие шесть утра, и обводит взглядом комнату, пытаясь сообразить, что его разбудило. Шорох. Шаги. Стук посуды. Звук льющейся воды. Кэрол.
Закрыв глаза снова, он вспоминает все вчерашние события, но привыкнуть к тому, что в его доме живет еще кто-то, сегодня оказывается гораздо сложней. Может быть, потому что вчера он, сам не зная почему, вдруг резко отвернулся и оставил обнажающуюся женщину в покое? Потому что счел вдруг кощунственным просто взять и изнасиловать ее? Потому что оказался вдруг слабаком?
Или не вдруг? Мэрл был прав. Мэрл всегда прав.
Звуки из кухни, как ни старалась Кэрол быть тихой, прогоняют весь сон, и Дэрил шагает в сторону ванной, надеясь, что холодная вода избавит от легкого похмелья, вызванного алкоголем и, даже в большей степени, чем им, переменами в жизни.
А может быть, избавиться от нее? Сказать, что не устроила, и отдать Джо? Ну, или кому угодно еще, кто позарится на нее после ночи, якобы проведенной с Дэрилом.
И снова можно будет приходить в пустой дом. Можно будет не задумываться неожиданно, что кто-то его видит и слышит. Что кто-то о нем думает. Боится его, презирает, ненавидит. На кой черт ему это? Зачем ему женщина, которой он даже коснуться не смеет? Которую ему придется касаться, если он оставит ее. Если?
Непривычно обильный и чертовски вкусный, по сравнению со всем тем, чем обычно питался Дэрил, не тративший время на готовку, завтрак ждет на столе. Кухня пуста. Интересно, сама Кэрол хотя бы ела? Или решила заморить себя голодом? Или все-таки поверила после вчерашнего, что ей тут ничего не грозит? Хочется верить, что нет.
Еда исчезает со стола неожиданно быстро, таким сытым Дэрил давно себя не ощущал. Сытым и любопытным: где она? Что делает? Почему так тихо?
Кэрол он находит в спальне. Сидящей перед зеркалом в синем платье. Робко касающейся тонкой ткани. Неверяще проводящей пальцами по валяющейся на столике косметике. Подносящей руки к лицу.
Она едва сдерживает слезы. Но почему? Так соскучилась за эти годы по своим привычным женским штучкам? Что-то непохоже. Кажется, она вообще разучилась ими пользоваться. Медленно открывает одну коробочку за другой, отвинчивает крышечки помад, раскручивает
Резкий звук рассыпавшейся по полу косметики заставляет Дэрила отступить на шаг.
Он у себя дома. Эта женщина – его добыча, его собственность. Он имеет право находиться где угодно, смотреть на что угодно, делать что угодно. Но отступает, словно гость в чужом доме. Словно мальчишка, боящийся быть застуканным за подглядыванием. Словно последний идиот… А не таким ли он, собственно, и является?
Он уходит из дома и слоняется по городу весь день. Просто, чтобы не видеть ее глаз. Чтобы не помнить ежеминутно, что рядом кто-то находится. Чтобы решить, что ему теперь с ней делать. Куда ее деть?
Брат, конечно, интересуется прошлой ночью. Дэрил, конечно, что-то врет и отмахивается. И ему, конечно, уже давно пора домой.
Туда, где его ждет ужин на идеально вычищенной всего за один день кухне. Туда, где снова не раздается ни единого звука. Где присутствие женщины заметно только по непривычной чистоте. По каким-то непонятным флаконам, стоящим теперь в ванной. По забытой на диване книжке. По закрытой двери в спальню.
Эта дверь так и манит. Заперлась или нет? Дэрил медленно касается холодной ручки и решает, что если дверь заперта – Кэрол пожалеет. Он снесет дверь вместе с самоуверенностью этой странной женщины, отымев ее так, что даже во взгляде не останется ничего, кроме покорности.
Но ручка поддается. Дверь тихо открывается. А Кэрол лежит в кровати. Накрытая одеялом, притворяющаяся спящей. Ведь не может же она, в самом деле, спать? Вот так вот просто и спокойно спать, зная, что в любой момент может вернуться Дэрил. Что в любой момент он может подойти и сдернуть с нее одеяло. Что он может, наконец, занять свое законное место на своей кровати со своей, черт побери, женщиной.
Вот только она не считает себя его женщиной. Вот только он с ней почему-то согласен.
И потому лишь стоит рядом с кроватью и смотрит. На едва заметно дрожащие ресницы, на тонкие черты лица, на слегка приоткрытые губы. Ее хочется касаться осторожно, изучающе, медленно. Ее хочется сжимать до боли, до слез, до стона.
И ее не хочется никому отдавать. Ни Джо, который сломает ее в первый же день, как делал это всегда и со всеми. Ни кому-либо другому, кто будет касаться ее своими грязными лапами, похотливо капать на нее слюной, бесцеремонно вторгаться меж ее ног.
Диван, спустя несколько ничем друг от друга не отличающихся дней, кажется почти удобным. А Кэрол оказывается, в самом деле, умной. Она не говорит ни одной из тех, кто может выходить и кто ее посещает, как они живут. И Мэрл довольно хлопает Дэрила по плечу, радуясь тому, что он имеет свою женщину каждую ночь и не по одному разу.
Иногда, если они вдруг сталкиваются утром или вечером, она смотрит на него украдкой. Пытается понять, почему все так? Наверное, думает, что он вообще женщинами не интересуется. Наверное, радуется. Непонятно чему радуется, не догадываясь даже, как часто ночью, перед тем как лечь спать, он подходит к двери спальни и берется за ручку. Как часто вспоминает голые ноги, прикрытые платьем только до колен. Как часто представляет себе ее светлые, усыпанные веснушками, плечи. Как часто думает о том, что он дал ей достаточно времени, чтобы освоиться.