Его зовут Ангел
Шрифт:
– Так вы знаете?
– нетерпеливо уточняю я.
Светлана Александровна тяжело вздыхает и сжимает губу.
– Бедный мальчик, - говорит она и качает головой. Меня начинает раздражать такая медлительность. Перемена скоро закончится, но я не уйду отсюда, пока все не узнаю.
– Что с ним?
– спрашиваю я.
Я сжимаю кулаки, когда встречаюсь с взглядом учительницы.
– У Ангела отказали ноги, Августа, - говорит она.
Я застываю и перестаю дышать.
Что у него отказало?
– Он не может ходить, - Светлана Александровна опускает глаза к столу и начинает всхлипывать.
– И, наверно, уже никогда не сможет.
Нет.
Нет.
Такого просто не может быть. Не верю. О Господи…
В горле образовывается огромный ком паники, шока, отчаяния, боли и непонимания. Я не могу дышать. Не могу пошевелиться. Не могу ничего сказать или сделать. Потому что все это бессмысленно. Потому что все это не имеет значения.
Я широко распахнутыми глазами смотрю на Светлану Александровну и впитываю в себя ее слова.
Мой бедный Ангел. Он сейчас один, ему сейчас плохо.
– Ангел Самарский больше не будет ходить в эту школу, - произносит Светлана Александровна.
Темнота стремительно поглощает меня с головой.
Мои крылья сломались.
***
Я выбегаю из кабинета русского языка и растерянно смотрю по сторонам.
Я не могу находиться в этой школе, в которой больше никогда не будет Ангела Самарского. Я не могу спокойно смотреть на все лица, что окружают меня. Я не могу сидеть и делать вид, будто все в порядке, потому что ничего не в порядке. Все ужасно. Все разрушено.
Я быстро иду по коридору к выходу из школы, потому что я не останусь здесь. Я должна увидеть Ангела. Мне необходимо видеть его…
– Августа!
– я с трудом слышу, как кричит мое имя Егор.
Это не важно. Сейчас ничего не важно.
– Августа!
– кричит он снова.
Я не останавливаюсь и не собираюсь это делать.
– Августа, постой! Куда ты?
– Егор догоняет меня и старается идти со мной наравне.
– Мне надо… - бормочу я бессвязно.
– Да погоди ты!
– он хватает меня за локоть и резко тянет назад.
Тогда я останавливаюсь. Я часто и громко дышу.
– Куда ты собралась?
– спрашивает меня Егор.
– К Ангелу, - на выдохе отвечаю я.
– Пойдем со мной.
Мое предложение ставит его в тупик. Я вижу в его глазах желание согласиться, но так же он сильно растерян, и именно это сбивает его с толку.
– Прямо сейчас? А как же уроки? Я не… я не могу… Сегодня контрольная по физике, и…
Я не дослушиваю его, так как понимаю, что он не пойдет, и бегу к раздевалке.
– Августа!
– кричит уже беспомощно Егор, но я игнорирую его.
Я сбегаю с уроков.
Я знаю, что мне за это влепят выговор. Но важно ли это сейчас? О Господи, нет. Это совершенно не важно. Я бегу к дому Ангела со всех ног. Я забываю о том, что мне нельзя совершать физические нагрузки, а еще мне нельзя волноваться, и тем более противопоказано комбинировать первое и второе. Но опять же, это не важно. Мое сердце может подождать и не разорваться от напряжения до того, пока я не поговорю с Ангелом.
Я едва могу передвигаться, когда залетаю в подъезд его дома и замечаю на себе удивленный взгляд консьержки. Я иду к лифту и жму, не переставая, на кнопочку, будто это как-то может ускорить процесс. Когда лифт приезжает, я захожу в него и еду вверх. Я думаю о том, что меня, возможно, снова попросят уйти родители Ангела. Но сейчас я настроена весьма решительно и не собираюсь отступать,
Я подлетаю к двери семьи Самарских и громко стучу в дверь, забывая про звонок. Нервы на пределе, голова гудит, я с трудом сдерживаю слезы.
Я забываю, что колочу, не переставая, уже минуту, или больше, и перестаю это делать только тогда, когда дверь открывается. На этот раз передо мной стоит мама Ангела.
– Августа?
– удивлена Виолетта Александровна. Она выглядит уставшей, и нет былой бодрости. Глаза… о, в них столько печали.
– Ты почему не в школе? Разве у вас нет уроков?
– Нет… то есть да, - лепечу я.
– Я пришла проведать Ангела.
– Он сейчас спит, - тихо отзывается Виолетта Александровна. Меня накрывает волной отчаяния.
– Но проходи. Попьем чай на кухне, - она вздыхает и грустно смотрит на меня.
– Я все тебе расскажу.
Я готова броситься ей на шею и утопить в благодарностях. Я радостно улыбаюсь и прохожу в квартиру. Раздеваюсь, и мы идем на кухню. Я смотрю в сторону комнаты Ангела, и мне хочется побежать туда, открыть дверь и увидеть его. Но все эти действия - только в моих мыслях.
Виолетта Александровна включает чайник и садится за стол. Она жестом просит присесть рядом. Я сажусь.
– Витя рассказал мне, что Ангел вчера устроил, - говорит Виолетта Александровна.
– Извини. Сын, он просто… ему нелегко сейчас, Августа, - она потирает рукой лоб и тяжело вздыхает.
– Что случилось?
– этот вопрос не давал мне покоя всю ночь, и вот, наконец, я задаю его.
– Я и сама не понимаю, милая, - голос женщины начинает дрожать, и она не смотрит на меня, ее голова низко опущена. Я больше чем уверена, что она плачет. Я тоже на грани того, чтобы залиться горькими слезами.
– Все каникулы он жаловался на боль в спине и онемение ног, а за пару дней перед тем, как… - Виолетта Александровна резко обрывает себя и молчит какое-то время. Я с тревогой наблюдаю за ней. Я вижу, как дрожит ее рука, которой она прикрывает пол лица.
– Два дня у Ангела был сильный жар. Мы думали, что это простуда, но четыре дня назад он проснулся ночью. Он кричал, - Виолетта Александровна переходит на шепот.
– Мы с мужем проснулись и не знали, что делать. Ангел сказал нам, что не чувствует своих ног, - наконец, женщина поднимает голову и смотрит на меня с таким глубоким отчаянием, что я невольно начинаю плакать. Ее глаза красные, в них стоят слезы. По моим щекам они тоже текут.
Каждая клеточка моего тела наполняется болью. Я заполнена ею от макушки головы до кончиков пальцев ног, но чувствую и то, что внутри меня ничего нет.
Ангел не говорил мне. Ничего. Ни того, что у него болит спина, и немеют ноги. Ни того, что у него был жар. И то, что он… он не может ходить. Я потеряна, все потеряно, и я не могу собраться с мыслями. Я ничего не могу, только сидеть и плакать.
– Мы повезли его в больницу, - слышу я разбитый голос Виолетты Александровны. Я заставляю себя поднять глаза. Женщина вытирает слезы со щек и шмыгает носом.
– Врач сказал, что у Ангела паралич конечностей из-за травмы спины, которую он получил в результате аварии. Еще доктор сказал, что сын, возможно, больше никогда не сможет ходить, - и она снова плачет. На этот раз сильнее.
– Понимаешь, Августа? Ангел может никогда не встать на ноги. Он не будет ходить, Августа. За что все это моему мальчику?
– мама Ангела закрывает лицо руками, и она сотрясается в рыданиях.