Эхо катастрофы
Шрифт:
– Ренджи, – с трудом переводя дыхание, заговорил Кучики, – я, кажется, велел тебе использовать банкай.
– Но, тайчо! – Возмутился Абарай. – Вам еще слишком рано драться всерьез.
– Так ты считаешь, что я неправ? – Холодно осведомился Кучики. – Хочешь поспорить со мной? А может быть, ты собрался принять на себя командование?
– Вовсе нет, – не сбился Абарай. – Но такие приказы я выполнять не буду.
– Не будешь? – С преувеличенной кротостью переспросил Бьякуя.
– Точно, – нахально подтвердил Ренджи. – Не буду.
– И отчего же?
– Да просто потому, что я не позволю вам себя угробить!
Бьякуя снизу вверх пристально разглядывал лейтенанта. Тот
– Деретесь? – Насмешливо поинтересовался Хаями.
Бьякуя приподнялся на локте. Хаями вместе с Рукией уже шли через тренировочную поляну. Ренджи тревожно вскинулся: он тоже не заметил их появления.
– Деремся, – согласился он, опомнившись. – Хаями-тайчо, ну хоть вы ему скажите, что еще рано сражаться в полную силу!
Хаями недоуменно обернулся к Бьякуе.
– Само собой, рано. Где твоя голова? Рукия, займись.
Сестра немедленно откликнулась: деловито кивнула, присела возле него на корточки, протянула руки, прислушиваясь к реяцу.
Втайне Рукия давно мечтала спасти брату жизнь. Причиной ее привязанности действительно была благодарность, в чем Бьякуя никогда не сомневался. Он без раздумий подставил собственную грудь под удар меча, прикрывая ее, да и потом тоже… Брат не раз спасал ее жизнь и, без сомнения, сделает это и в будущем, если представится случай. Рукии очень хотелось ответить тем же. Хотя бы однажды. Но Бьякуя был не из тех, кто может поставить свою жизнь в зависимость от чужой помощи. И, если уж на то пошло, во всех по-настоящему опасных передрягах рядом с ним всегда оказывается Ренджи. Ей же, как лейтенанту другого отряда, почти не на что рассчитывать. И вот теперь, кажется, представилась возможность. Брат действительно нуждается в помощи, и она… нет, все они могут спасти ему больше, чем жизнь. От Рукии в этой ситуации требуется не так уж много. Относиться ровно с тем же почтением, что и раньше. Оказывать медицинскую помощь после тренировок, которые, можно не сомневаться, теперь возобновятся и будут так же страшны, как прежние. Отпустить Хаями из «единоличного пользования», поскольку именно его общество больше всего сейчас нужно брату. И, может быть, немного разгрузить своего капитана, взяв на себя большую часть работы, чтобы позволить этим двоим видеться еще чаще. Все это было очень несложно… но лишь бы принесло результаты!
– Ну и куда ты гонишь? – Тем временем насмешливо говорил Хаями. – Кто же так силы восстанавливает? Так ты только надорвешься и снова загремишь в госпиталь. Можно подумать, у нас враги на пороге, и тебе завтра на войну.
– Так ты полагаешь, – с ехидцей в голосе отозвался Бьякуя, снова вытягиваясь во весь рост, – что врагов нет?
– А что? – Хаями удивленно поднял брови. – Ты можешь их показать?
– А кто, по-твоему, сделал это со мной? – Бьякуя перестал ехидничать. Теперь его голос звучал сурово и твердо. – Они здесь. Они скоро объявятся, я уверен. И я хочу быть готов.
– Будешь снова сражаться с ними? – Хаями тоже постарался взять серьезный тон.
– Я первым выйду им навстречу, – заявил Бьякуя. – Ведь у меня больше нечего отобрать.
Комментарий к Бороться или сдаваться?
* Фанфик «Шестой отряд и всякая чертовщина», глава «Занпакто».
========== Новая порция неприятностей ==========
– Ну вот, еще один капитан, и у нас будет полный набор! – Удовлетворенно сообщил Хаями.
– Что, появился еще один претендент? – Равнодушно
– Так я же ее и продвигаю! – Хаями рассмеялся. – Девочка из моего отряда. Давно и уверенно идет на капитана. Я за ней сразу начал наблюдать, как только возглавил девятый отряд. Хисаги мне говорил, что ее когда-то тренировал прежний капитан, Тоусен, а потом она еще долго занималась с какими-то своими тренерами, не из Готэй. Теперь вот она пришла ко мне и сказала, что готова сдать экзамен, так что я предложил Кьораку ее кандидатуру.
– Ясно, – кивнул Бьякуя. – Если она так долго и целенаправленно готовилась, значит, сдаст. Ну, и кого же нам следует ожидать?
– Мне кажется, она будет хорошим капитаном, – уверенно сказал Хаями. – Очень строгая, дисциплинированная, собранная. Из благородной семьи. И представления о чести у нее самые аристократические. Ее зовут Каноги Мичико.
Разумеется, Кучики был совершенно прав: кандидатка без труда сдала экзамен на капитана. Кьораку представил ее уже на следующем собрании. Внешне в ней не было ничего особо примечательного. Рост и сложение – средние. Личико было довольно миловидным, но эта миловидность казалась несколько нарочитой, словно на картинке очень старательного художника, рисующего иллюстрации к сборнику любовной поэзии. Сама Каноги, кажется, ни на минуту не сомневалась, что окажется в этом избранном обществе. Держалась независимо и гордо, взгляд был полон высокомерия и самоуверенности: «Ну, я вам всем сейчас покажу, как надо!» Капитаны отнеслись к ее появлению довольно равнодушно, только Укитаке улыбался ободряюще, да еще Сайто косился с профессиональным интересом, оценивая навскидку объем предстоящих работ по изучению нового персонажа.
Персонаж и вправду оказался занятный. Сайто после недолгих полевых исследований охарактеризовал ее одним словом: фанатичка. Ее представления о должном действительно отдавали излишним идеализмом. Кажется, Каноги по-настоящему удручало несовершенство мира, в котором она живет, и она мечтала упорядочить его согласно эталону. Эталон она, как это ни странно, выбрала не свой собственный, а самый что ни на есть общепринятый. И за дело принялась с самого правильного конца – с себя. Она не только достигла банкая, в чем несколько сомневались ее воспитатели, она подчинила свою жизнь строжайшим правилам и не отступала от них ни на шаг. Затем принялась наводить порядок в отряде, а после, осмелев, начала даже делать замечания другим капитанам.
Ее внимания удостоились: Зараки – за разгильдяйство; Сайто – за пьянки на рабочем месте; Куроцучи – за жестокое отношение к подчиненным; Шихоинь – за привычку не надевать на собрание хаори и приходить без меча. Она даже Кьораку однажды ухитрилась строго выговорить за безделье и «какой пример вы подаете бойцам». Шунсуй, которому даже Ямамото сроду не делал подобных замечаний, сперва только глаза вытаращил, а потом усмехнулся и снисходительно согласился с тем, что она, конечно, во всем права. Надо ли говорить, что никаких мер по этому поводу он не предпринял. Каноги и на Кучики смотрела волком, но пока ничего не говорила.
Первым взвыл Иба. Этот сильный, мужественный лейтенант, верой и правдой служивший звероподобному Комамуре, этот суровый воин, никогда не жаловавшийся на тяготы службы, не вынес въедливого характера новой капитанши.
– Она меня в могилу загонит, – однажды пожаловался он лейтенантам после собрания. В зале оставались только Кира, Абарай и Мацумото. – Оказывается, я неспособен правильно составить ни одной бумажки. Придирается к каждому знаку, а если придраться не к чему, цепляется к оформлению. И тренировки я провожу неправильно. И даже сакэ нельзя ни капли.