Эхо проклятия
Шрифт:
...Она продолжала рассказывать о своей загубленной жизни. Вполне возможно, молодой священник попался на известную удочку. Теперь он явно презирал ту, которая поносила и проклинала его.
Запиликал мобильный телефон. Женщина замолкла на полуслове. У нее был такой вид, словно звонок раздался не в баре, а в гробнице фараона.
Хаммер извлек аппарат из внутреннего кармана куртки и поднес к уху. Через несколько секунд передал его мне:
– Это тебя.
На дисплее вместо цифр было странное сочетание вертикальных и горизонтальных черточек, отдаленно напоминавшее схему лабиринта.
Я сразу узнал голос Дырки. Он звучал одновременно капризно и нагло.
–
– Я хочу поговорить с ним самим.
– Не получится. Он занят. У него клиент.
– Тогда пусть найдет время сообщить мне насчет приманки.
Дырка издевательски захихикала.
– Не дуй в пылесос, дедуля. У нас с тобой свидание. Сегодня в полдень. Знаешь старый аэродром на юго-востоке? Там все и получишь. Не опаздывай, а то папочка найдет кого-нибудь другого.
Вместо сигнала отбоя раздался оглушительный треск. Затем – тишина.
Я отдал аппарат Хаммеру. У меня не было версий относительно того, что могло связывать священника и сцейрава. А если ничего? Тогда так: Хаммер продолжал высматривать рыбку в мутной воде. И поскольку водоем был размером с медный тазик, я не сомневался, что рано или поздно он схватит ее за жабры.
Значит, еще двое. Черт возьми, я дороговато платил за свою последнюю земную привязанность. Стоила ли она того? Не знаю. Скорее всего нет. Но колесо уже завертелось, и я должен был выдержать эту жестокую гонку, единственной целью которой в любые времена оставалось выживание.
Мы прикончили бутылку. Хаммер выпил большую часть, но выглядел совершенно трезвым. Мое настроение лишь слегка улучшилось. Пока я глядел на вуали сигаретного дыма, мне открылся перекресток – спонтанно, как это обычно и случалось. Один из вариантов ближайшего будущего был таким: женщина доставала из кармана пальто пистолет и всаживала всю обойму Хаммеру в голову. Вероятность такого маргинального смещения была невелика, а до точки разделения оставалось около двух минут. Поэтому несколько секунд я любовался картиной, сотканной изохронами: Хаммер, мертвый и обезображенный до полной неузнаваемости, утративший самоуверенность, превращенный просто в кусок окрещенного мяса, обездвиженный и никчемный...
Но он был нужен мне живым. Поэтому я окончательно закрыл вероятность, для чего мне пришлось второй раз за все мое существование ударить женщину. Я взял пустую коньячную бутылку и нанес удар по возможности аккуратно.
Она не успела даже пикнуть и тихо уплыла под стол. В бессознательном состоянии ее лицо сделалось почти красивым. Кстати, бутылка осталась цела.
Бармен ничего не сказал. Переглянувшись с Хаммером, он только едва заметно кивнул. Я понял, что за нами уберут. Это мне понравилось. Если все закончится для меня неплохо, у хозяина «Года обезьяны» станет одним клиентом больше.
Погода не улучшилась. С неба по-прежнему сыпалась мерзкая водяная крошка, но теперь этот душ оказался как нельзя кстати – у меня глаза слипались от усталости.
– Надо бы поспать, – заметил я без особой надежды на то, что железный священник отнесется к данной физиологической потребности с пониманием. Однако он был из тех, кто умеет правильно распределять силы.
– Есть подходящее место, – сказал Хаммер. – Сколько у нас времени?
– Примерно до одиннадцати. К полудню я приглашен в Чистилище.
Уже не помню, где и от кого я слышал это название байкерского притона. Вряд ли оно было широко распространено. Его двусмысленность вполне соответствовала противоестественности союза церковника и Возвращенного.
С Хаммером было приятно иметь дело хотя бы потому, что не требовалось ничего разжевывать. Он развернул внедорожник, и в светлеющей мгле мы срезали угол ночи и утра и оказались на улице Четырех аббатов.
Несмотря на ранний час, хозяйка маленькой гостиницы нисколько не удивилась нашему появлению. Эта женщина, обладавшая в высшей степени строгими манерами, благородной осанкой и одухотворенным лицом, производила впечатление какой-нибудь герцогини, по недоразумению родившейся лет на двести позже своего времени. Но поскольку мы жили в вывихнутый век, то такими же являлись и человеческие типы. Чуть позже Хаммер сообщил мне, что когда-то она была распорядительницей борделя, основными клиентами которого считались шоферы-транзитники. Правда, говорил он об этом не ради злословия. По его словам, она получила свое и раскаялась. Закончил он тем, что сейчас без колебаний доверил бы ей женский монастырь. Надо полагать, это означало, что на несколько часов мы можем доверить ей и свои драгоценные жизни.
Гостиница оказалась очень приличным заведением со здоровым мещанским душком и с почти домашней кухней. Но до кухни дело дошло не сразу. Вначале нам были предложены отличные тихие номера с окнами, выходящими во внутренний дворик. Тут радовал глаз небольшой декоративный сад: мостик через несуществующий ручей, каменные чаши, гномы, дорожки из желтого кирпича... Старая мертвая сказка.
В холле я не заметил ничего похожего на стойку портье, как, впрочем, и самого портье. Хозяйка занималась нами лично, из чего я сделал вывод, что Хаммер повсюду имел своих людей. У себя в номере я нашел все необходимое для того, чтобы с комфортом провести несколько часов. Принял душ и рухнул на кровать. Гипносинтезатор не самой дешевой модели выдавал до десяти тысяч вариантов. Обычно я избегал пользоваться этой штукой, однако сегодня мне не нужны были любые сновидениия, даже естественные. Поэтому я включил «убийцу снов», поставил электронный будильник на половину одиннадцатого и уплыл в темноту.
Когда я проснусь (если проснусь), я пойму, что был обманут в своих ожиданиях. Вместо глубокого сна без сновидений, снимающего усталость, я получил десять тысяч первый вариант, не предусмотренный создателями чертовой игрушки. Я погрузился в пучину кошмара, не отловленного «убийцей снов», а может быть, даже инспирированного им. Запредельный ужас не нуждался в жалких посредниках вроде образов и звуков, поэтому я ничего не видел и не слышал. Органы чувств оказались обманутыми сторожевыми псами, тупо уставившимся в окружающую темноту, в то время как маньяк уже проник в дом и принялся вырезать спящих обитателей – сотни и тысячи моих «я» трепыхались, разделанные его алмазным ножом. Я испытывал чистейший, дистиллированный страх – без отражений и причин. Это был не просто сон. Это были эманации ада. Проклятие неумолимо напоминало о себе.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Назначая место встречи, Дырка все рассчитала правильно.
Кто же не знает аэродрома, на котором лет двадцать назад произошла самая грандиозная и нелепая катастрофа за всю историю авиации. На небольшой высоте столкнулись два военно-транспортных самолета, после чего один из них рухнул на стоянку и уничтожил еще десяток бортов. В общей сложности на земле и в воздухе погибло более четырехсот человек, включая трех лучших асов страны. С официальной версией случившегося согласились далеко не все. Многие вопросы остаются без ответов по сей день.