Шрифт:
0.
– Ну, я побежала?
– Возьми вот этот пакет, твой не годится.
– Почему? – она, сжав губки, посмотрела из-под опущенных бровей. – Я его сама покупала…
Родион понял свою бестактность, но её детский пакетик был настолько тонким, что его поручение, будь оно выполненным, на деле обернулось бы горючими слезами.
– А ты возьми в руки оба. В свой, такой необычно яркий, положишь коробочку, а маску с ластами сложишь сюда. Правильно ведь?
Она ничего не сказала, только открыто улыбнулась и, схватив второй пакет, метнулась к двери. Родион что-то хотел ещё сказать, но автоматический замок щёлкнул раньше, чем он раскрыл рот. Непонятно почему, но он чувствовал
У тех послеутренние заботы, тяжесть лет, роста и веса; помятые дяди и вкривь и вкось намазанные тёти. А здесь… Здесь царство истинной жизни. Да ещё полдня без уроков!
Устав тянуть в окно шею, Родион прикрыл раму. Прекрасный день,
а что-то всё-таки не то. Скорее всего, просто и он становится таким же помятым дядей, излишне умудрённым, а потому никогда не довольным.
Он не мог рассмотреть её встречных, но трудно ли представить? …Вот сам Родион среди всех также идёт навстречу. Большой, сильный, а поэтому гениально умный, непогрешимый и справедливый… Бр-р! Он взял сигарету,
но так и не прикурил. Нет, как бы там ни было, а надо цепляться за собственное детство, причём цепляться сознательно и даже отчаянно. …За его лучшую часть.
А она перескакивала с асфальта на газонный бордюр, останавливалась там, где было интересно, иногда бежала вприпрыжку, теряя какой-нибудь пакет, возвращалась и снова бежала. Хорошо знакомая синяя дверь всё равно приближалась, вон она – уже через дорогу. Блестящий пакетик просеменил
к переходу и резко метнулся вперёд, как только на той стороне зажёгся зелёный человечек. Дальше…
Резкий короткий свист и глухой стук. Дремавшее до этого стекло фары кинулось наперерез… Ойкнул и замолчал школьный звонок, и… тишина. Тишина и совсем темно… Что-то блеснуло, и пролетел пузырёк… Темно.
Или почти темно.
1.
Лаборатория стояла в очень неудобном месте: на самом болоте. Раньше эту жижу присыпали, воду кое-как отводили, но природа всё же оказалась сильнее. Потом, когда пришла мода на "сухое выпаривание" непригодных почв, здесь и построили эту лабораторию. Обычный дренаж, видите ли, нарушал все экологические балансы. Теперь не нарушает: мода прошла. Кому надо было погреть на этом руки, погрели (да ещё как!), и ушли. Остался лишь Гунде Якс. Один, уцепившись за тоненькую струйку финансирования. Он считал себя учёным, и он был им, но окружающие, включая нанимаемых рабочих, считали его теперешним хозяином этой полузаброшенной лаборатории, обшарпанной и неинтересной, удалённой как от морского прибоя, так и от шоссе, и в целых сорока минутах езды от комфортного Мальмё.
Сейчас Гунде привёз с собой только двух рабочих, неопределённого возраста и непонятной расы, вряд ли знавших более десяти слов по-шведски и двух десятков на английском или немецком.
Повозившись с ненадёжным замком, Якс открыл необъятные проволочные ворота и жестом позвал приехавших. Те стояли почтительно и на расстоянии, но фасад оглядывали не без иронии. Заметив приглашающий знак, они поспешно направились за хозяином. Как же им всё объяснить? Гунде решил не разжимать понапрасну рта, а выразительной мимикой и движением рук вершил свою педагогику. Ну, кажется, поняли. Одному – пульт, управление
не сложное. Другому – разводить и засыпать концентраты.
– О'Кей? – Учёный вопросительно посмотрел на рабочих, собираясь уйти к приёмному модулю.
– Русский знаешь? – неожиданно спросил тот, что поменьше.
Якс понял вопрос, хотя в широкий круг его эрудиции русский язык практически не попал. Но у этих южан явно с таким языком общих корней быть просто не могло. Возможно, этот маленький там учился. Только вот, что доучился, то вряд ли. Не похоже. Бросив бесстрастный взгляд на рабочего, Гунде удалился: было пора за дело.
Как и большинство предыдущих, эти испытания почв были неинтересными. Якс вяло поглядывал на результаты анализов, мысленно выдёргивая из них самое главное, и больше раздумывал о личных проблемах. Финансируемые исследования должны опираться на конкретные факты, какими же они будут, учёный Якс знал заранее. Его интересовали лишь некоторые детали, но до них ещё очень не скоро. А вот когда дойдёт до них… Да ещё если кое-что подтвердится!.. Уж личных-то проблем тогда станет меньше.
Рабочий день подходил к концу. Гунде вертел в руке чашечку. Вот чуть-чуть гущи после допитого кофе, по сути, это теперь уже будущая крупинка окрестной почвы, а аромат южного зёрнышка пока ещё сохранился… Ноздри Якса шевельнулись, затем ещё. Он в недоумении заморгал: где-то дым. Повертев головой, он встал, собираясь обойти вокруг приёмный модуль…
Донёсшийся резкий вскрик рабочего заставил его вздрогнуть. Секунду помедлив, учёный быстрым шагом направился в цех, на ходу ещё раз оглянувшись, но, так и не обнаружив ни дыма, ни другого совсем здесь неуместного явления. Он увидел невысокого рабочего, стоявшего невдалеке от пульта и державшегося за локоть, второго рабочего нигде не было.
– Что произошло? – Якс посмотрел при этом на пульт. Тот был открыт, а часть предохранителей валялось на полу.
Рабочий, не меняя позы, поднял на него мутно-смоляные глаза. В этом выразительном взгляде была и боль, и упрёк невинно пострадавшего. Гунде скрестил руки на груди:
– Что это? – Он кивнул на пульт. – И кто просил?! Куда делся Ваш напарник?
Но это было увещевание глухого. Странно, что такая серьёзная фирма по найму направила к нему полудикарей с непроверенной репутацией. Гунде открыл аптечку.
Увидев шприц в руках хозяина, дикарь резво попятился, а остановившись, затарахтел чудными словами – вероятно это был русский. Не особо вслушиваясь в заведомо непонятную речь, Якс заглянул в раскрытый пульт и ахнул – вместо силового предохранителя там была впихнута непомерно большая гладкая вставка яркого морковного цвета. Так вот почему пахло дымом! Сжечь всю установку!? Гунде повернулся к немытому оратору с явным приливом сил. Дикарь снова попятился, всё ещё продолжая тараторить. Когда же Якс рванулся к нему, тот, всё также держась за локоть, продемонстрировал чудеса скорости, направленной в сторону выхода.
"Беги, беги – ворота-то всё равно закрыты, через них сразу-то не перелезешь". – Учёный с демоническим взором мчался по следу. Но, подбежав к воротам, он увидел мелькающие подошвы далеко за ними. Гунде при этом не ощутил горечи неудачника – на удивление быстро открыв ворота, он впрыгнул за руль. "Где-то тут ещё и второй" – думал он, с визгом объезжая раскрытые створки. – "Но это уже всё равно. Подмога, конечно, потребуется".
Нелепый на шведском ландшафте облик беглеца быстро увеличивался в лобовом стекле. Гунде сбросил скорость и покатил за ним, сохраняя некоторое расстояние. Кто знает, что в карманах у этого… Он так и не подобрал подходящего определения. Злость на рабочего странным образом совсем улетучилась: сгорбленный, ну просто классически несчастный, а бежит – и ни разу не оглянулся. Каменным прищуром глядя ему вслед, Якс набрал номер полиции. Конечно бы, сначала требовалось вызвать представителя фирмы по найму – так следовало из контракта, но, пока это, те прикатят из Мальмё… Полицейский наряд, наверняка, где-нибудь поближе. Не зная как растолковать вкратце ситуацию по телефону, Яксу пришлось приврать: мол, преследую возможного террориста. Теперь-то уж примчатся быстро!