Эхо вечности. Багдад - Славгород
Шрифт:
Однажды Алексей Яковлевич, который давно уже жил на Камчатке и как раз был там директором рыбсовхоза, подсказал родственнику идею.
— Зачем тебе самому ловить рыбу или покупать?
— А как же быть? Мы привыкли к свежей рыбе... — растерялся Борис Павлович.
— Я тебе пришлю настоящую рыболовную сеть, а ты организуй человека 3-4 своих друзей. Они будут ловить рыбу и с тобой делиться.
— Так это же уже... Как назвать?
— А вы не берите лишней рыбы, только себе для еды. Удочки с собой возите... — советовал родственник. — Да что ты, не придумаешь как быть?
Были, конечно, приключения с той сетью, с рыбой... Но ведь так оно и бывает — то хорошо, то плохо. Во всяком случае время Борис Павлович проводил так, как хотел.
Любовь к ревущему мотору
Шел 1971 год. Борис Павлович и Прасковья Яковлевна остались жить вдвоем — в 1970 году младшая дочь окончила учебу и перешла на свои хлеба. При этом она уже была замужем. Все указывало на то, что у нее все будет хорошо.
А тем временем им прибывали года, и пора была подумать о старости. Машина, на которой ездил Борис Павлович, совсем одряхлела, так что летом он на ней ездил, а с наступлением морозов снимал двигатель, отвозил к себе на завод, где растачивал кольца и делал другой ремонт. Всю зиму двигатель висел над его рабочим столом на специальной цепи, и Борис Павлович боролся за его живучесть.
Но сколько так могло продолжаться?
Младшая дочь просила родителей начать собирать денежки на новую машину. Она с мужем уехала в Ровенскую область, куда мужа призвали на срочную службу в качестве лейтенанта. Там они получали хорошие оклады и ни копеечки не брали у родителей.
— За два года, пока нас рядом не будет, вы вполне соберете на машину, — убеждала их дочь.
И они послушались ее советов — перешли жить на одну зарплату, а оклад Бориса Павловича откладывали на сберкнижку. Безусловно, что-то у них уже было собрано, потому что дочка даже и в студенческую пору не очень опустошала их карманы — получала повышенную стипендию. А та стипендия — ни много, ни мало, — составляла 64 рубля, то есть равнялась минимальному окладу служащих. Значит, прожить на нее можно было.
Да еще за 24 месяца Борис Павлович и Прасковья Яковлевна, делая сбережения, собрали недостающее... Пока подошла их очередь на машину, прошло еще два года. Значит, еще что-то поднакопилось. В общем, на момент ее покупки они уже были при деньгах, и больше ни в чем себе не отказывали.
И вот купили! Ну, радости такой в доме тесно, полагалось вынести ее в люди, то есть обмыть машину со всеми друзьями. Не дай бог, кого-то обойти — обидятся. По месту, в самом Славгороде, Борис Павлович организовал дело так, что обмывали машину потихоньку, собирая гостей малыми группами. Длилось это в течение пары недель.
Затем начались его поездки к друзьям в отдаленные села. И вот случилось однажды такое, что, не будь он находчивым разведчиком, так не избежал бы неприятностей. Впрочем, он может рассказать об этом сам:
«Однажды возвращаюсь я домой после очередного обмывания машины — время позднее, кругом темнота, и я, конечно, выпивши. Да еще нагруженный подарками от друзей — то рыбки свежей немного мне дали, то пару мешков отрубей для свиней, то фруктов-овощей. Они никогда меня с пустыми руками домой не отпускали. Я-то знаю, что это все у них законное, ими заработанное, они же колхозники, держат хозяйство, значит, запасаются и кормами. И это в их воле своим добром с кем-то поделиться. Но это я знаю, а не те, что по дорогам стоят перепоясанные. Те начнут разбираться. Значит, я подведу под разбирательство и своих друзей. Кому это понравится? Этого надо было избежать.
И вот, только я доезжаю до последнего поворота на трассу, когда вижу — стоит «Волга» ГАИ, с «колоколом», и гаишники рядом с нею перепоясанные, жезлы с подсветкой.
— Стой! — машут мне.
Но они машиной встали во встречном направлении, задом к трассе, а мне надо ехать мимо них и дальше на трассу. Что делать? Я не ждал встретить гаишников в такое время, да еще в этом глухом месте. Что делать? Остановиться — значит, нажить неприятностей и избавиться от всех подарков. Хорошо, если просто заберут... Жалко! Неприятностей не хочется. Машина загружена.
Они что? Они ловили пьяных. И тут думали, что я пьяный. Обычно ГАИ не очень обращало внимание на груз. Но если видели то, что вез я, то звонили в милицию, а те уже действовали в своем русле.
Я притормозил, делая вид, что останавливаюсь, а тогда — фвьюить! — газанул и пошел дальше.
А-а, ну коли ты такой... Они вскочили в «Волгу» и начали разворачиваться. А там развернуться негде — там обочина узкая и вся завалена кочками. Пока они развернулись, так я на какой-то километр отъехал, опередил их.
Но я от них убежать не мог. Надо было что-то другое придумывать.
Это как раз был март, все дороги развезены, везде топко, грязи полно, на лужах ледок стоит... Некуда спрятаться! Было бы сухо, так я потушил бы свет и шмыгнул в степь. На проселочной дороге, без света они не нашли бы меня... В том-то и дело, что я не мог с трасы свернуть, с дороги с твердым покрытием...
Я зразу взял в рот таблетку валидола. Он все запахи перебивает. Всё, приготовился. Сочинил версию, где я взял свой груз... А потом придумал сделать вид испуганного, мол, я бы остановился, но я испугался. Ведь это могло быть и не ГАИ. Вид такой мне сделать было не трудно — я в самом деле был испуган до крайности.
Пока они меня догоняли, я поехал в село, что было там недалеко, доехал до фонаря и встал под ним, на свету.
Тут и они подрулили... Заезжают наперед, выскакивают со всех сторон, меня окружают. А я застопорил дверцы, все стекла опустил. И только они приблизились, а я крикнул, опережая их:
— Товарищи, в чем дело? Что случилось? Чего вы ночью за людьми гоняетесь?
А они тогда от неожиданности прянули назад и остановились. Я продолжаю:
— Что вам надо?
— Ну так мы же ГАИ, — откликнулся их начальник.
— А что, у вас на лбу написано, что вы ГАИ?
— Так у нас же машина и на нас форма.
— Так и я завтра надену форму и начну людей на дорогах пугать... Кто ночью, в глухой степи гоняется за одинокими водителями? Кто так делает? Кого вы ищете?
И их начальник осел. А остальные тогда стоят да только друг на друга смотрят. Видят, что я пошел в наступление, что я не оправдываюсь, а сразу начал на них наступать. Лучший способ обороны — это наступление.
— Ну, вы знаете... — попытался начать диалог их начальник.